— Ну и как, цивилизация Тени готова помочь своим кузенам?

— Набить морду другим родственникам? — иронично спросилКэлос. — Давай подумаем вместе, Пётр. Я искренне хочу помочь, веришь?

— Верю.

— На нашей планете тебе не стоит искать помощи. Для себя —пожалуйста! Мы любим помогать измученным и уставшим. Мы сами все такие… Ночто-то глобальное… нет, Пётр. Нет.

— А кроме вас?

— В других мирах… Есть много миров, где до сих пор покоряюткосмос. Их эскадры ищут приключений, сжигают друг друга в сражениях,захватывают планеты. Это очень манящий путь развития — в определённом возрасте.Вот в эти миры тебе стоит заглянуть. Наверняка найдётся мир, где Земле срадостью помогут. Снарядят экспедицию, окружат Землю военными базами, набьютморду всем чужим… Если очень постараешься, то найдёшь и такую планету, чьижители без колебания вычистят Конклав. Какие-нибудь шовинисты человеческой формы…всех пауков, амёб и рептилий — в пепел!

Куалькуа во мне пискнул.

— Я не хочу такого, Кэлос.

— Тогда тебе нужен технически развитый, имеющий могучийфлот, придерживающийся гуманной политики мир. Наверняка такие есть.

Кэлос явно был доволен своим советом.

— Геометров они тоже к порядку призовут… или те убегут ещёдальше. Конечно, от Тени сколько ни бегай, пользы не будет. Тень накрывает всюГалактику. Неторопливо, но верно. Все там будем.

Я молчал.

— Что тебя тревожит?

— Кэлос, неужели так и кончается жизнь? Вы же остановились!У вас техническое развитие чуть ли не искусственно заморожено! Я видел фильм оПервой Империи — вы ничуть не изменились!

— Мы? Плазма и пепел… Пётр, да пойми ты, все живут так, кактого хотят! Мы — не хотим иного. Нам хорошо в этом облике. И жить человеческойжизнью нравится! А если надоест…

Кэлос прошёлся, заложив руки за пояс.

— Я видел их миры… Хрустальный Альянс погибал. Мы не моглипройти Вратами на планеты, где уже забыли человеческий облик. Но думали, что вэтом — решение. Тогда я взял… корабль…

Его голос стал сухим, фразы отрывистыми. Он был сейчас всвоём прошлом, вместившем такое, что и не снилось земным воякам.

— Мы двигались сквозь изнанку пространства. Я пыталсявывести корабль к Земле Изначальной. Но это не удалось… мы простопромахивались. Удалось добраться до Пироги… это одна из первых колоний, оченьдревний мир. Тогда был обычай называть колонистские корабли по-морскому:Галеон, Глиссер, Катер, Каравелла… А планеты называли в честь первогоприземлившегося корабля. Мы вышли в обычный космос…

Теперь Кэлос стоял, глядя в окно.

— Планета горела, Пётр. Всю поверхность затянуло плазменноеморе. Огненные валы захлёстывали горы, пламя плясало по океанам. Протуберанцыбили сквозь атмосферу, словно уже и не планета была перед нами, а звезда… Ярешил, что они доигрались. Что у них техногенная катастрофа. Или война. Глазамбыло больно смотреть на этот мир, утопающий в огне… но мы всё же приблизились.Лучший крейсер Альянса, он мог идти сквозь фотосферу звёзд… мы приблизились…

Я видел то, о чём он говорил. Я мог представить этотпылающий мир. И крейсер, парящий над ним, укутанный силовыми полями, крейсер,полный людей… простых людей, пытающихся сотворить свою империю на обломкахТени…

— На планете всё оставалось целым, Пётр. В лесах порхалиптицы, в океанских волнах играли дельфины. Стояли города… древние города, явсегда мечтал их увидеть… По улицам ходили люди. Понимаешь — мир пылал и незамечал этого! Словно это происходило в двух непересекающихся пространствах, номы же видели огонь, и защита стонала от нагрузки. А по улицам, облитым плазмой,ходили люди. Как автоматы. Словно заводные куклы, которые уже никому не нужны,но завод ещё не кончился и механизм не износился… Это было страшно. И тоскливо— будто нас ткнули носом в собственное убожество. Мы пытались выйти на связь,но нас не замечали. Потом с планеты взвился протуберанец… поля не выдержали. Онпрошил корабль насквозь. Сияние, и всё в огне… но если мы и вспотели — тотолько от страха. И было ощущение, некоторые его испытывают, проходя Вратами…Чувство, что нас постигли. И всё. Глянули — и ушли. Те, кто обитал в этом мире,уже не нуждались в человеческом обществе и не боялись его. Мы ударили попланете, уходя. От обиды, от злости. С тем же успехом можно было высечь море. Аты говоришь… остановились. Желающие идут вперёд, Пётр. Кто раньше, кто позже…

— Ты — не хочешь?

— Нет. Не знаю почему. Но мне ещё не надоело человеческоетело и все связанные с ним удовольствия.

— Кэлос, а ты уверен, что твоему сыну не захочется уйти стихой и мирной планеты? Поискать приключений в космосе хотя бы…

Кэлос посмотрел на дверь. Тоскливо сказал:

— Моему сыну… У нас с Радой было шестеро детей, Пётр. И раноили поздно… все они уходили. Нам хватает этого мира. Для них он мал и скучен.

Зачем я задал этот вопрос!

— Можно жить и так. Искать маленьких человеческихудовольствий. Растить маленьких людей, которые уйдут в большой мир и однаждыбесплотной тенью пронесутся сквозь твою планету… даже не вспомнив тебя, как тыне вспоминаешь любимого когда-то плюшевого мишку. Когда ушла наша младшая дочь,мы решили остановиться. Больше детей у нас не будет.

— Но Дари…

— Он мне не сын. Он вообще не человек. — Кэлос искоса глянулна меня. — Не обманывайся внешней привычностью нашего мира, Пётр. На моём столестоит музыкальный центр. Если закрыть глаза, то поверишь, что играет живойоркестр. Вот только внутри — пустота.

— Дари…

— То же самое. Фантом. Суррогат. Игрушка для обуянныхностальгией людей. Он будет вечным ребёнком. И никогда не станет человеком.

Меня будто ударили.

Куда я пришёл… у кого пытаюсь найти помощь и сострадание…

Какой же я идиот…

— Мы немножко играем в науку — хотя все наши открытия давнозабыты в иных мирах. Мы боремся за сохранение дикой природы… которая непогибнет, даже если мы будем очень стараться. Мы сохраняем семьи и не замечаем,что соседской девчонке уже полстолетия — шесть лет. Мы спрятались от мира,Пётр. Нас страшит альтернатива, нам ненавистны изменения. И мы сплавляемся порекам на плотах, жжём костры в лесах и охотимся на дичь, чихаем от простуды изанимаемся физкультурой. И очень, очень боимся умереть, Пётр! Потому что никто незнает, куда его вынесут Врата! Никто не знает, чего он хочет на самом деле!

Кэлос рывком склонился надо мной, тихо спросил:

— Эй, Пётр, а ты не видишь огонь? Мне снятся страшные сны,дорогой кузен с планеты Земля! Мне снится тот город на дне плазменного океана,снятся марионетки, что бродят по улицам, ссорятся, смеются, играют с детьми… Тыне видишь огня, кузен? Тебя не опаляет пламя? Может быть, мы уже все мертвы,Пётр? А это, всё это — фикция! Сухой кокон, из которого давным-давно вылупиласьбабочка, сброшенная змеиная кожа, что лишь в тени примешь за живое существо… Имой несуществующий сын, которого я учу разводить костёр с одной спички, скоторым распеваю весёлые песни, шагая под дождём… может быть, только Дари иживёт, а рядом с ним куклы — кукла-папа, кукла-мама…