хочу быть рядом со своей семьей, оберегать её Я сделаю всё ради отца и сестёр. Но долг есть долг, и…

Кристиан с истинно отцовской нежностью положил крепкую руку ему на плечо.

–Вот за это я тебя и уважаю, Ламерт. Однако хватит соплей. Слушай: если за тобой придут ублюдки из Администратума, то я сделаю всё, чтобы тебя не забрали. Тебя надо будет увезти отсюда, спрятать, на какое-то время. Тебе придётся пропасть на несколько лет, но зато потом вернешься живой и здоровый. А из рядов Имперской Гвардии на своих двоих не возвращаются, парень. Никогда.

Ламерт от удивления едва не потерял дар речи.

–Вы предлагаете…дезертирство?.. Хотите меня спрятать? Да кто же вы такой??

Кристиан грустно улыбнулся.

– Всего лишь человек, повидавший достаточно несчастных семей.

Через полчаса они разошлись, крепко пожав друг другу руки на прощание. Старик взял внука и ушел во тьму ночи, в сторону деревни, а Ламерт с сестрой направился домой. Там его, уставшего, встретил отец, сидевший за столом в окружении небольшой кипы бумаг.

Мало кто верил, когда узнавал, что главе семьи Рольде немногим больше за сорок, ведь выглядел он на все пятьдесят с лишним. Не очень высокий, но крепкий и жилистый, он с первого взгляда создавал впечатление человека, много чего повидавшего на своем веку. Некогда темные волосы его практически все поседели, а голубые глаза пусть выражали прежнюю твёрдость и стойкость духа, всё равно буквально светились бесконечной усталостью. Особенно примечательной была левая рука Рольде-старшего, ибо представляла собой пусть и достаточно дешёвый, но самый настоящий протез. Произошло это, когда Ламерт был совсем маленьким, а Адель ещё даже не появилась на свет. Отец не любил рассказывать об этом, но юноша хорошо знал, что виной тому служил несчастный производственный случай. Потеряв руку почти по плечо, мужчина несколько лет не мог нормально работать, и лишь благодаря поддержке всей семьи удалось собрать денег на самый простой, дешёвый протез. О прежней подвижности не могло идти и речи, но все справедливо решили, что это лучше, чем ничего. Ещё через четыре года не стало его жены…

–Добрый вечер, сын, – вечно уставшим, но твёрдым голосом произнёс Рольде-старший. – Вижу, всё трудишься в поте лице. Похвально.

–Привет, пап, –Ламерт был искренне рад его видеть, но едва держался на ногах от усталости. Без всяких прикрас, сегодня их ферма произвела вдвое больше продукции, чем обычно. А сколько ещё предстояло сделать! Юноша уже произвёл мысленные подсчёты, и понял, что завтра-послезавтра им придется ехать за удобрениями.

–Папочка!

Адель подбежала к Рольде-старшему и крепко прижалась к нему. Мужчина глухо хмыкнул в аккуратно подстриженные, едва заметные седые усы и погладил малышку по голове живой рукой.

–Как там госзаказ?

Ламерт приветственно подмигнул Герде, готовящейся накладывать ужин, прежде чем сесть напротив и ответить. Тело его, в котором буквально ныла каждая мышца, чуть не плюхнулось на стул.

–Работаем, пап. Кристиан, конечно, помогает, Рамул и Адель на подхвате. Сегодня сделали даже больше, чем мы с тобой вчера.

Глава семейства кивнул, поцеловал дочь в лоб и отпустил.

–Ну давай, иди мой руки. Скоро будет ужин, – он поднял утомленный взгляд сначала на сына, потом на бумаги. Кивнул в их сторону. – Чёртова бюрократия. Никак нельзя без неё. Союз фермеров Порт-Роммона хочет запустить очередной небольшой проект, и требуется согласие всех окрестных земледельцев, пусть даже они и не особо в этом замешаны. – Рольде-старший так глубоко и тяжко вздохнул, что у Ламерта невольно сжалось сердце. – Только работы мне добавили. Я хочу вернуться к своей работе и семье – так почему нельзя оставить меня в покое?

Юноша накрыл живую руку отца своей.

–Мы справимся, пап. У тебя есть твои дети, которые только рады нести вместе с тобой все эти трудности.

Герда без всяких слов встала сзади и приобняла отца за плечи. Рольде-старшему пришлось ответить ей, взяв руку в холодный, малоподвижный протез. Металлические безжизненные пальцы неуклюже сомкнулись на огрубевшей ладони девочки.

–Спасибо, родные. Без вас бы я совсем пропал. А теперь давайте ужинать и ложится спать. Завтра утром нас ждёт ещё больше работы.

Следующий день начался совсем не так, как хотелось бы Рольде-старшему. Рано утром, едва взошло солнце, в деревню приехал небольшой конвой из «Носорогов» с символами Адептус Арибтрес на бортах. Из громких динамиков, встроенных в машины, сильный мужественный голос повелительным тоном велел людям покидать дома и выходить на улицы. Дом, в котором жила семья Ламерта стояла почти у самого въезда в деревню, так что вторую половину приказа они не успели услышать.

Заспанные, взволнованные, с тревожными лицами Рольде наспех оделись и вышли. Конвой стоял уже где-то в центре деревни (если это место так можно было назвать), и эхо от динамиков едва улавливалось. Пока Ламерт, придерживая отца за руку и присматривая за сестрами, державшихся за руки, добрались до «Носорогов», голос, от них исходивший, уже смолк. Вокруг черных машин за эти ничтожные двадцать минут, казалось, успела собраться вся деревня.

Юноша заметил в толпе Грегора Вестоса, старого знакомого отца, с которым они всегда неплохо общались.

–Дядя Грегор, а что тут вообще происходит? – Ламерт кое-как протолкнулся к мужчине. Тот обернул к нему смуглое, жёсткое лицо, обычно суровое, но сейчас такое же встревоженное, как у юноши.

–Велят собираться и садиться в «Носороги». В городе, Кардене то бишь, псайкеров будут публично жечь.

Руксус не верил собственным ушам. Даже отрицательно покачал головой, как бы пытаясь отряхнуть безумную новость, обрушившуюся на него.

–Это правда, друг, – настаивал Леор. – Давай, иди в комнату и переоденься во что-нибудь почище. Приказ верховной настоятельницы. А я найду остальных наших и передам им тоже.Сидевшая рядом Марианна выглядела, как громом пораженная.Происходило это в воскресенье, единственный день в неделе, когда у учеников отсутствовали какие-либо занятия, и они могли более плотно заняться уроками, или, в редком случае, даже отдохнуть. Марианне и Руксусу