Но тут, когда пасть дракона почти сомкнулась,сбоку мелькнуло что-то темное. Пуппер… Его метла, встретившись с языкомдракона, изменила направление и встала в распор, мешая Кенг-Кингу захлопнутьпасть и причиняя ему боль.

Кенг яростно заревел, оглушая их. Таняувидела, что пасть дракона смыкается. Из рассеченого неба их заливало едкойдраконьей кровью. По древку метлы прошла трещина. Не дожидаясь, пока метласломается, Пуппер схватил Таню и вместе с ней выпрыгнул из драконьей пасти.Некоторое время они летели, кувыркаясь в воздушных потоках, а затем над ними ссухим хлопком раскрылся платок-парашют.

– О, это отличный английский кволити!Выдержит нас двоих! – важно закатывая глаза, сказал Гурий. Он и сейчасухитрялся сохранять свое знаменитое хладнокровие.

Прямо над ними полыхнула ослепительная розоваявспышка. Даже здесь, полусотней метров ниже, они ощутили тугой толчок сонноймагии. Вскинув головы, они увидели, как Кенг-Кинг, закрывая глаза, планирует напесочек.

– 11:10! Мы сделали Магфорд, Танька ихсделала! Я ее обожаю! – завопил Ягун, подпрыгивая на метле и обнимаяО-Фею-Ли-Ю.

О-Фея-Ли-Я, поневоле смирившаяся с егоприсутствием, озабоченно потрогала пальцем оглушенное криком Ягуна ухо.

– Тань, что это было? – изумленноспросил Пуппер.

– Обездвиживающий мяч, – с трудомпонимая еще, что произошло, произнесла Таня.

Обездвиживающий мяч, выпущенный Таней из руки,когда она была еще в пасти Кенг-Кинга, некоторое время помедлил, поразмыслил, азатем, как шар в боулинге, неторопливо скатился по языку в драконье горло.

Пуппер вздохнул, но тотчас взял себя в руки.

– Что ж, Таня… Ви сражаться как лев. Мысражаться как тигр. Это был хороший спортивный игра. А в качестве поздравленийя осмелюсь сделать всего один кис! Если мой кис тебе неприятен, заранее прошуизвинений! – сказал он.

И пока Таня заторможенно соображала, кто такойкис и не собирается ли Пуппер подарить ей котенка, Гурий быстро поцеловал ее вподбородок около рта. Один раз, потом второй и третий. Учитывая, что онпродолжал держать Таню, планируя с ней на парашюте, увернуться было невозможно.

– Это был не один кис! Это быль три кис!Я обмануль! Я ужасный преступник! Теперь я буду несчастен весь свойлайф! – убито сказал Пуппер.

Джейн Петушкофф, пропустившая момент, когдаПуппер спикировал в пасть Кенг-Кингу, направила на Гурия бинокль как раз вовремя третьего поцелуя. Она завизжала, как раненая гарпия, и, не в силахпомешать, вдребезги разбила бинокль о силовой барьер.

– Она с Пуппером! Это все ты, стараявыдра! Твои планы! – забыв все на свете, закричала она на тетю Настурцию.

К Бессмертнику Кощееву подбежал тренерневидимок.

– Слышите, как беснуются трибуны? Этичертовы русские задрали носы! Последний мяч нельзя засчитывать!

Кощеев покосился на продолжавшее дымиться ядрои успокаивающе похлопал тренера англичан по животу.

– Будьте реалистом, друг мой! Мяч мыотменить можем, но вашего дрыхнущего дракона мы отменить не в состоянии. Пускайглупые подростки немного порадуются своей победе. Вскоре, открою вам тайну, всезабудут о поражении Магфорда, ибо мир потрясут куда более громкие события…

И, сразу потеряв интерес к негодующемуангличанину, Кощеев повернулся к сопровождавшим его юношам с колючими глазами.

– Срочно подать мне скелет моего вороногоконя!.. Я вылетаю в штаб маготворцев-вуду… Рыжий, свяжись с капитаном «КрошкиЦахеса». Пусть поднимают истлевшие паруса и готовят склепы-истребители. Вскорея покажу Тибидохсу, что такое новая власть!

Прошипев это, Кощеев покинул судейскую скамьюи стремительно, цепляя за колени тех, кто не успел встать или отодвинуться,направился к выходу. Спеша покинуть стадион, Бессмертник не замечал, что за нимдавно наблюдают выцветшие, с блеклыми, какими-то вытертыми зрачками глаза.Глаза эти принадлежали высокому худому мужчине, с кожей, белой до голубизны ибезжизненной, как мелованная бумага. Возможно, это обратило бы на себя вниманиеокружающих, если бы его лицо и фигура не были скрыты плащом с капюшоном.Неизвестный распространял сильный запах одеколона «Магическая свежесть»,лучшего, самого дорогого и самого приятного одеколона из существующих, но всеравно почему-то его соседи – мирные простоватые маги из бельгийской деревушки –морщились в неясной тревоге и отодвигались, словно одеколон не мог перебитьдругой, более сильный запах.

Единственный из всех болельщиков бледныймужчина наблюдал за матчем без всякого интереса. Он зябко ежился, и, казалось,ему было безразлично, что происходит на поле. Зато к разговорам Бессмертникамужчина прислушивался очень внимательно.

Едва Бессмертник ушел, как мужчина встал ибыстро выскользнул наружу через проход соседнего сектора. Вскоре ГраальГардарика сработала дважды, почти без перерыва, на что в суете и выкриках,которые обычно бывают после матча, никто не обратил внимания.

Наутро после сенсационного матча невидимкисобрались улетать в Магфорд. Тетя Настурция и Джейн Петушкофф ни на метр неотпускали от себя Гурия. Даже когда Пуппер просто пытался почесать нос, обевздрагивали, пытаясь сообразить, не является ли это условным сигналом Тане илине хочет ли он, скажем, передать записку? Прун с Гореанной, получившие хорошуювзбучку, вцепились в свои сглаздаматы и выцеливали все, что движется. Нецелились они лишь в Глеба Бейбарсова и малютку Клоппика, так как боялись обоихдо потери пульса.

– Тань, до встречи в Магфорде! –жизнерадостно крикнул ей Гурий. Таня так и не поняла, дразнил ли он тетю иДжейн, либо просто понял, что иначе им не поговорить.

– До встречи! – крикнула она вответ.

Тетя Настурция позеленела.

– Никогда! Слышишь, Гурий, никогда! Кактолько нога этой лимитчицы ступит на английскую землю, моя нога ступит вгроб! – хрипло сказала она.

– Мне будет вас ужасно не хватать,тетя, – пожав плечами, вежливо произнес Пуппер.

Гробыня Склепова хихикнула. Она, как никто,умела оценить культурные формы хамства. Графин Калиостров поманил к себеГробыню и, когда она подошла, наклонился к ней.

– Как там наш дорогой академикСарданапал? Нашел клад Али-Бабы? – спросил он.

Выражение лица у него было самое глумливое.Гробыня сообразила, что он все уже знает.

– Нашел, – сказала она вызывающе.