В июне Сэм предстояло уехать к отцу, и я подумывала опутешествии в горы, к озеру Тахо, чтобы хоть ненадолго сменить обстановку, ноколебалась. Я была счастлива дома, в окружении вещей Криса. Хорошо было спать вего постели, зарываться лицом в его свитера и рубашки… В конце концов я все жевышла за Криса, но моим мужем стал мертвец и увел меня за собой. Теперь я былапочти так же мертва, как и он.

— Сэм, звонят в дверь! Я наверху, так что открой,пожалуйста. Только спроси, кто там.

Ворвался Том Барди и понесся по лестнице, прыгая через двеступеньки.

— Пег прилетает!

— Когда?

— Завтра. — Он улыбался от уха до уха.

— Да неужели? Это точно? Как ты узнал? — Забавно.Я ничего об этом не слышала.

— Она позвонила мне, — досадливо пояснил он. Как ясмела сомневаться?

Странно. Правда, в последнем письме, кажется, был какой-тотуманный намек.

— Самолет прибывает рано утром. Я поеду ее встречать.

Хотелось спросить, нельзя ли к нему присоединиться. Я зналаПег всю мою жизнь, а тут появляется какой-то чужак и встревает между нами. Но яничего не сказала. Может, Пег это по душе. Она ведь позвонила ему, а не мне.

Затем зазвонил телефон. Это была Пег. Легка на помине.

— Завтра прилетаю!

— Я уже знаю.

— Ох…

— Том стоит рядом.

— Передай ему привет. Можно остановиться у тебя? —И все мои подозрения тут же испарились. Или почти испарились.

— Ну конечно! Я соскучилась. Ты надолго?

На недельку-другую. Может, и больше. Посмотрим. Вообще-то яоформила отпуск натри недели, но на обратном пути хотела навестить маму.

— Прекрасно. Том сказал, что встретит тебя. Слушай,почему бы тебе не перебраться сюда?.. Ладно, посмотрим. До завтра, Пег. Жду снетерпением! — Мы попрощались, и я повесила трубку.

— Почему она не поговорила со мной?

— Ей надо торопиться, Том. Завтра она будетздесь. — Он напоминал обиженного ребенка. В точности как Крис или Саманта.

Том сбежал по лестнице и был таков. Когда мы увиделись вследующий раз, он стоял у дверей позади Пег и сиял так, словно нашел клад. Пегбросилась ко мне в объятия, мы захохотали, завизжали и начали целоваться. Сэмтоже внесла свой вклад в поднявшуюся кутерьму. Настоящее возвращение домой.

— Добро пожаловать. Мы стосковались по тебе.

— Ну что ж, я вижу, у вас тут без перемен. Господи, какя рада, что приехала!

Том отнес ее вещи в комнату Сэм и тут же возвратился.Настало время ленча, мы поели, немного отдохнули, а потом Пег с Томом захотелипрогуляться и предупредили, что сходят в кино. Я рано легла спать и не слышала,когда вернулась Пег.

На следующее утро Пег спустилась завтракать с крайнесерьезным выражением лица. Это означало, что она собирается «провести со мнойбеседу». Мама Пег будет учить меня уму-разуму. Чашка кофе и усмешка помогли мневзять себя в руки. Я действительно соскучилась по Пег.

— Джиллиан., — решительно заявила она.

— Да, Пег? Или мне тоже начать называть тебя Маргарет?Ты сегодня вылитая Маргарет. — Ни намека на улыбку.

— Где Сэм?

— Играет с друзьями, а что?

— Я хочу сказать тебе кое-что, не предназначенное дляее ушей. Джилл, вчера я сказала, что у вас тут без перемен, но и сама не знала,насколько я права. Господи, Джилл, все вещи Криса на месте — его бумаги,одежда, рубашки, даже зубная щетка. На кой черт это нужно? Тебе двадцать девятьлет. Он мертв, ты жива. Держу пари, ты даже не зашла в его кабинет. Права я? Нучто, права?

Нечестный удар. Все правда, но ей этого не понять. Да и какпонять? У Пег щедрое сердце, она полна жизни, но у нее никогда не было ни мужа,ни детей, она не теряла ни любимого человека, ни его ребенка. До нее не дойдет.

— Пег, ты не понимаешь…

— Все я понимаю. Намного больше, чем ты думаешь, и ужнаверняка больше, чем ты сама. Знаешь, со стороны виднее. И Том считает так же.Он говорит, что ты ходишь в одежде Криса и говоришь о нем так, словно он жив.Ты ничего не делаешь, никуда не выходишь. Джилл, у меня от этого волосы всталидыбом.

— Не от чего им вставать дыбом. Как хочу, так и живу.Черт побери, есть из-за чего поднимать шум. Как будто я по улицам шляюсь в егоодежде. Кончай пудрить мне мозги, понятно? — Я здорово разозлилась, потомучто правда, прозвучавшая в ее словах, задела меня за живое. Пег не имела праватак говорить.

Да, я знаю, что не имею права так говорить, но у меня нетдругого выхода. Потому что я люблю тебя, Джилл. Я не могу спокойно смотреть нато, что ты с собой делаешь. Ты и раньше вытворяла глупости, и я всегда тебязащищала. Ты вернулась в Нью-Йорк, чтобы сохранить ребенка, и я ни слова тебене сказала, потому что считала, что ты права. Сама бы я на такое не решилась,но по крайней мере могла это понять. Но тут… Тут совсем другое дело. Этоклиника, Джилл. Ради бога, посмотри на себя со стороны. Что ты делаешь с собой…и с Сэм? Какого черта? Думаешь, она ничего не понимает?

И снова она была права, права на сто процентов. Крыть былонечем, и я молча опустила глаза… Когда наконец я сумела поднять их, то увидела,что Пег плачет. Из-за меня, из-за Саманты и, может быть, даже из-за Криса.

Увидев ее слезы, я уронила голову на стол и заревела в триручья. Мир и покой последних месяцев рухнули за десять минут. Да иначе и бытьне могло, потому что этот призрачный замок я построила на песке. Я жила во снеи боялась взглянуть в лицо правде. Может быть, мне удалось бы пережить гибельКриса, если бы у меня остался ребенок, но потеря младенца лишила меня всего.Реальный мир оказался слишком жесток, и я создала вместо него свой собственный.Призрачный мир, державшийся на Крисе. Теперь этот карточный домик рассыпался, ия — голая, с ободранной кожей, окровавленная — оказалась перед лицом того, отчего пряталась все эти месяцы: перед лицом правды. Крис был мертв.

Пег неслышно передвигалась по кухне, не мешая мне плакать.Лишь раз она положила руку мне на плечо и промолвила:

— Прости меня, Джилл.

— Не за что, — с трудом выдавила я. Потому что онабыла права и считала своей обязанностью сказать мне правду. А я была виновата.Ужасно, ужасно виновата. И самое ужасное заключалось в том, что я вовлекла вэту сделку и Саманту.

— Пег, ты поможешь мне?

— Чем, малышка?

— Помоги убрать его вещи. Она кивнула.

— Когда?

— Сейчас.

— Сейчас?

— Да, сейчас. Если я не сделаю это сию минуту, то несделаю никогда и всю оставшуюся жизнь проживу в этой паутине…