К счастью для Меттерниха или, возможно, благодаря его чувству времени, вопрос о русском оккупационном коридоре начал обсуждаться как раз тогда, когда австрийский министр Абердин и царь занялись проблемой поездки Сент-Эгнана к Наполеону. Информация об их встречах и беседах весьма скудна. Но в свете заявлений Меттерниха о том, что Австрия и не помыслит о продолжении участия в войне, пока не получит возможность проводить свою собственную политику в Германии, уместно предположить об увязке им обеих проблем и использовании им в своих целях ультимативного оружия – угроз сепаратного мира. У Меттерниха было еще одно эффективное средство. Поскольку австрийский министр относился серьезно к возможности возобновления переговоров с Бонапартом, он понимал, что оккупационная политика может стать вскоре основой окончательного политического урегулирования и средством достижения мира под направляющим воздействием Вены. С другой стороны, Александр не собирался содействовать успеху переговоров с Францией и рассматривал любые планы в отношении Германии с точки зрения их изменения в направлении собственной выгоды, раз уж Франция будет сокрушена. Во всяком случае, точно известно, что 29 октября, когда союзные лидеры прибыли в Майнинген, царь согласился на возобновление переговоров с Наполеоном. 30 октября Нессельроде направил Штейну пересмотренный план оккупационных мероприятий.

По новому плану зона влияния России ограничивалась королевством Саксония, двумя саксонскими герцогствами и Фульдой. Часть территории прибавлялась к австрийской зоне влияния. Почти без изменения оставалась зона влияния Пруссии. Согласно плану, система консолидированных округов, поддерживавшаяся Штейном и Нессельроде, заменялась установлением административной власти в каждом отдельном государстве Рейнского союза. Таким образом, план снимал с повестки дня идею Штейна о слиянии Саксонии и Тюрингии, а также объединении подобного рода в других местах. Чтобы у Штейна не оставалось никаких сомнений на этот счет, Нессельроде в своем письме напомнил барону, что в отношениях с князьями его функции ограничиваются административными вопросами, решения же о заключении с ними соглашений и приеме в коалицию будет принимать его начальство. По предложению Меттерниха Нессельроде также велел Штейну прибыть в штаб-квартиру союзников как можно скорее. Формальная причина вызова заключалась в необходимости выработать координационные меры для военных усилий союзников, на самом деле он имел целью поставить Штейна под контроль. Во Франкфурте Меттерних намеревался подписать соглашения с союзными лидерами и не допускать губернаторов в занятые союзными войсками провинции.

Через три дня Меттерних добился успеха еще в двух предприятиях. Ему удалось заключить военную конвенцию с Гессен-Дармштадтом, по которой великий герцог вышел из Рейнского союза и присоединил свои войска к австро-баварскому корпусу, исключив, таким образом, возможность вхождения герцогства в сферу влияния России и Пруссии. Другое успешное предприятие состояло в заключении долгожданного договора с Вюртембергом после переговоров с министром иностранных дел короля Фридриха, графом Цеппелином. Он был подписан 2 ноября по прибытии кавалькады союзников в Фульду.

В Цеппелине не было и тени той бесстрастности, которую проявляли баварцы в подобных случаях. В оценке непредубежденного наблюдателя смена ориентации Баварии выглядела как дипломатический маневр. Вюртемберг же ожидала неминуемая расплата за поражение Франции. У него абсолютно отсутствовал потенциал для политического торга, которым располагал его более сильный баварский сосед. Династия Виттельсбахов представляла собой внушительную силу и до аннексий чужих земель в период господства Наполеона. Этого нельзя было сказать о Вюртембергах, чей элитный статус был связан с захватом большого числа церковных владений, мелких поместий и «свободных городов» путем аннексии. Имелось немало государств более слабых, чем Вюртемберг, но едва ли какое-либо из них было более уязвимо. Это обстоятельство определяло поведение Вюртемберга. Если отличительной чертой Баварии была чрезмерная самонадеянность, то двор в Штутгарте отличала скрытность.

Переговоры Меттерниха с представителями Вюртемберга продолжались долго и мучительно. Короткий весенний флирт не помог. Король вернулся под привычную защиту Наполеона. А когда Австрия объявила войну Франции, то Вюртемберг даже разорвал с Веной дипломатические отношения. Тем не менее Меттерних продолжал упорно добиваться своей цели. После того как соглашения в Теплице наделили Вену полномочиями совершать дипломатические сделки с монархиями Южной Германии, австрийский министр стал использовать бывшего посла в Штутгарте, барона Франца фон Биндера, для возобновления приглашений Вюртембергу присоединиться к союзной коалиции. Ответ Штутгарта, переданный Вене втайне от шпионов Наполеона через местного издателя Йохана Фридриха Коту, обнадеживал, но дал лишь восстановление контактов. Второе послание Вене от 6 октября, написанное самим графом Цеппелином, было перехвачено в Баварии. Это был, вероятно, первый враждебный акт, совершенный Мюнхеном в отношении своего соседа-союзника после подписания договора в Риде.

Нарушение Баварией союзнических обязательств послужило для Вюртемберга катализатором. Пораженный этой вестью, король Вюртемберга поспешил отправить в штаб-квартиру союзников свое доверенное лицо, банкира Кауллу, чтобы добиваться соглашения, аналогичного договору в Риде. Царь, почуявший шанс заслужить славу миротворца в неминуемо успешном предприятии, предложил 14 октября Меттерниху походатайствовать за Вюртемберг так же, как он это делал в случае с Баварией. В намерения Меттерниха не входило, однако, позволить Александру вторично вмешаться в дела Южной Германии и создать в Штутгарте видимость, что именно Санкт-Петербург, а не Вена является инициатором великодушного предложения о союзе. Австрийский министр ответил царю, что никакого приглашения для Вюртемберга не требуется, так как тот уже принял решение войти в коалицию. Это заявление было преждевременным, если не откровенной ложью. Каулла был задержан – и снова баварцами. Он прибыл в штаб-квартиру союзников не ранее 20 октября, уже после Лейпцигской битвы. Но даже теперь у него не было возможности выполнить поручение. Между тем вюртембергского короля вывел из равновесия маневр Дунайской армии Баварии под командованием генерала Вреде. Хотя, согласно приказу австрийского командования, Вреде должен был двигаться прямо на Бамберг, чтобы перерезать пути отступления наполеоновским войскам, генерал, однако, совершил обходной маневр, выведший его армию к границе Вюртемберга и позволивший ему угрожать королю вторжением. Сам Штейн не мог бы придумать ничего худшего. Чтобы предотвратить вторжение, король Фридрих подписал 23 октября соглашение о перемирии. Неделей позже он отправил в Фульду Цеппелина с поручением присоединиться к коалиции лишь в том случае, если будет невозможно отстоять нейтралитет, и в любом случае настаивать на гарантиях территориальной целостности и суверенитета Вюртемберга.

По тональности договор, подписанный в Фульде, отвечал этим требованиям. Подобно соглашению в Риде, которое договор повторял во многих отношениях, в его тексте были рассыпаны многочисленные заверения в уважении суверенитета и гарантиях от потерь. Фактически же в него были включены статьи, выхолащивавшие эти заверения и сводившие их на нет. Вюртембергу дозволялось пользоваться суверенитетом, «гарантированным политическими условиями, которые возникнут в результате преобразований, проведенных в будущей мирной