Брейсгау, все-таки был не совсем не прав, поскольку Меттерних действительно выступал за передачу северных провинций Бадена Баварии, особенно Палатината.

Таким образом, отсутствие конкретности в статьях соглашений о будущем Германского союза следует считать победой как Меттерниха, так и всех других участников переговоров. Однако эта проблема имела в его политике второстепенное значение. Сомнительно, чтобы он сам беспокоился о том, лучше или хуже эта статья по сравнению с такой же статьей, включенной в договор с Вюртембергом, разве что для него имело значение то обстоятельство, что последняя статья была сформулирована более обтекаемо. Гораздо большим успехом Меттерниха было включение в договоры гарантий суверенитета и компенсаций княжествам за уступленную территорию. Вопросы гарантий суверенитета и компенсаций были главными камнями преткновения, препятствующими восстановлению власти императора в рейхе и аннексированных владениях. Без таких гарантий князья Рейнского союза либо переметнулись бы снова к Наполеону, не подписывая соглашений с союзниками, либо подписали бы их, потеряв значительную часть своих территорий. В любом случае большинство германских государств должно было попасть под контроль ведомства Штейна, как случилось с Саксонией и Вестфалией. А раз так, то князья, подписавшие соглашения, должны были получить гарантии того, что они будут сноситься с Центральным административным советом через его агентов, наделенных функциями консультантов, а не через губернаторов с диктаторскими полномочиями. Кроме упомянутых гарантий большое значение имело не столько то, что содержалось в соглашениях, сколько то, кто их подписывал. Как в Теплице и Лейпциге, так и во Франкфурте борьба за сферы влияния была гораздо важнее борьбы за конституцию единой Германии.

В этом отношении Меттерних добился первых успехов в промежутке между 20-м и 22 ноября, когда барон Биндер подписал соглашения с Баденом, Нассау и Гессен-Дармштадтом. Таким образом, было завершено оформление группировки южногерманских государств, противостоявших Бонапарту и Штейну. В отношении курфюршеств Тюрингии австрийская дипломатия добилась меньших успехов. Желаемых гарантий добились все государства, за исключением Саксе-Веймара и четырех княжеств Рейса. Саксе-Веймар не добился гарантий потому, что его герцог, знаменитый покровитель Гёте, Карл Август, настаивал на безусловном суверенитете, в чем ему было отказано. Герцог добивался своего по принципиальным соображениям. Долгое время он поддерживал националистическое движение и даже был генералом русской армии. Для некоторых почитателей герцога в Саксонии его позиция на переговорах имела большое политическое значение. Они надеялись посадить его на вакантный трон королевства и желали устранения всех препятствий на пути этого. Герцог так и не подписал соглашения с союзниками, но поскольку он сохранил свободу, то у Меттерниха не было оснований о чем-либо сожалеть.

Вполне удовлетворительно был решен вопрос о Франкфурте, на который однажды уже претендовала Россия. Если строптивость короля Саксонии пошла на пользу Харденбергу, то бегство князя-примаса из Франкфурта сыграло на руку Меттерниху, поскольку он нуждался в территории великого герцогства для компенсации Баварии за уступленные ею земли. Конечно, Меттерних не мог секвестровать землю в обход юридической системы, служащей Штейну, но он добился права назначать своего губернатора во Франкфурте, и это служило гарантией устойчивого влияния здесь Австрии. Он выбрал губернатором австрийского фельдмаршала, князя Филиппа Гессен-Хомбургского. Более того, он присоединил к герцогству курфюршество Изенбург, воспользовавшись подмоченной репутацией его правителя, которую тот приобрел, вербуя на службу французам отряды разбойников и дезертиров. Этот правитель не получил никакой компенсации, просто был лишен своих владений. Приверженность Меттерниха праву была не более серьезной, чем у Харденберга – германскому национализму. Что касается самого города Франкфурта, то Штейн выделил его из остальной территории герцогства, восстановив, как ни странно, имперскую хартию. Он поставил у власти в городе мэра, который выполнял функции муниципального префекта времен Рейнского союза. В вопросах управления городом Штейн был профессионалом, чему не мешали его предубеждения.

Эти соглашения дали Меттерниху не больше и не меньше, как преобладание влияния Австрии не только на юге, что изначально допускалось, но также в центральных курфюршествах от Саксонии до Рейна, вокруг судьбы которых шли жаркие дебаты. Дальнейшим успехом стало продвижение на север, где был восстановлен Гессен-Кассель. Важность этого события состояла в том, что суверенные государства центра связывались через Гессен-Кассель с восстановленными королевством Ганновер и герцогством Брунсвик, где правили представители побочной линии королевской династии Ганновера. Франкфурт, Гессен-Дармштадт и Гессен-Кассель формировали пояс свободных государств, протянувшийся от Майна до Северного моря. Он располагался барьером между коронной территорией Пруссии и теми провинциями на западе, присоединения которых она могла потребовать или пойти на их захват. Следовало, конечно, ожидать сильного сопротивления этому со стороны Харденберга, но Меттерних располагал надежными средствами уладить дело. Выборщик Гессен-Касселя был наиболее незапятнанным правителем. Он приобрел свой титул лишь после выхода Имперского эдикта, но по своему статусу приравнивался или даже превосходил самых высокопоставленных суверенов Рейнского союза. Этот правитель заслужил высокий моральный авторитет, предпочтя ссылку подчинению Наполеону, и, как уже отмечалось, он поддержал крестовый поход против Франции в 1809 году деньгами и энтузиазмом. Сам Штейн стушевался бы перед лицом таких заслуг, но это означало бы сокращение зоны его контроля.

Меттерних пользовался в своих целях и оптимистическим видением Харденбергом будущего. С одной стороны, аннексия Саксонии уменьшила бы площадь территорий, на которые Пруссия могла бы претендовать на западе, с другой – правители Северогерманского союза позволили бы ей осуществлять косвенный контроль над малыми государствами севера и запада. Хотя подобные предположения, как оказалось, и были ошибочными, их вовсе нельзя было считать беспочвенными. Меттерних, как мы уже знаем, давал понять о готовности уступить в саксонском вопросе, хотя до января 1814 года это делалось не очень заметно. Вряд ли Харденберг потребовал бы невозможного и вышел бы за рамки принципа компенсации – ведь Меттерних не собирался аннексировать Гессен-Кассель. Что касается будущего союза германских государств, то Харденберг считал его обеспеченным обязательствами новых союзников из князей подчиниться всем правилам, которые станут необходимыми для укрепления независимости Германии. Как бы то ни было, австрийцы добились своей цели. Биндер смог заключить договор с Гессен-Касселем 2 декабря 1813 года, более чем через неделю после того, как были подписаны другие соглашения. С этого момента в течение 50 лет Гессен-Кассель (или выборный Гессен, как предпочитал называть его правитель, хотя в отсутствие рейха этот титул ничего не значил) стал центром политических потрясений, частью из-за ошибок выборщика, частью из-за стратегического положения этого государства и характера его воссоздания.

В Северной Германии Меттерних повсюду отступал перед Пруссией и Россией – иногда добровольно, иногда по причине бесполезности сопротивления. Пруссия назначила губернаторов в двух оккупационных зонах, созданных Штейном: в Берге и в зоне между Рейном и Вислой, усеянной мелкими государственными обломками, оставшимися