– Неплохо, Мэгги.

Левая бровь Мэгги высоко поднялась, выразив недоверие к еесловам.

– Да? Но вы работаете на этом компьютере уже три часа, авашей руке, я уверена, совсем это не нужно.

– Я что, правда сижу тут уже?.. – Она посмотрела на своичасы и убедилась, что так и есть. Указатель страниц на экране мониторасвидетельствовал, что она всего лишь на пятой странице текста, к которомуприступила после завтрака. А сейчас уже время ленча, и Джесси осознала, чтоМэгги и ее бровь совершенно правы: рука и правда чувствовала себя неважно. Надобыло сделать перерыв.

Она приняла таблетку и запила ее молоком. Допивая молоко,она перечитала последние строчки на экране:

"Никто не нашел меня той ночью. Я проснулась в машинена заре следующего дня. Двигатель в конце концов остановился, но машина былаеще теплой. Я слышала, как птицы поют в лесу, и сквозь ряды деревьев моглавидеть озеро, похожее на стальное зеркало, с клочьями поднимающегося тумана.Вид был очень красивый, но я уже ненавидела это озеро, как ненавижу его до сихпор. Ты можешь это понять, Рут? Я не могу…

Рука сильно болела – действие экседрина прекратилось, – но,кроме боли, я еще испытывала всепоглощающее чувство покоя и довольства. Ночто-то мне стало мешать. Сначала я не могла понять, в чем дело. Но все жевспомнила. Ну да, ночной визитер – он сидел на заднем сиденье и шептал мне вухо имена моих голосов!

Я посмотрела в зеркало и увидела, что сзади пусто. Япочувствовала облегчение, но затем…" На этом месте текст обрывался, икурсор призывно мигал в конце последнего слова. Он как бы звал ее вперед, ивдруг Джесси вспомнила фразу из книги Кеннета Патчина: «Смелей, дитя, ведь,если бы мы хотели причинить тебе вред, неужели ты думаешь, что мы плутали бы потемным тропинкам этого леса?» «Логично», – подумала Джесси и перевела глаза сэкрана монитора на лицо Мэгги Лендис. Джесси относилась с большой симпатией кэнергичной ирландке – и многим была ей обязана, – однако она не хотела бы,чтобы этот текст видели посторонние.

Но Мэгги не смотрела на экран монитора; она любовалась видомсверкающего залива за окном. Солнце светило, и, хотя снег еще шел, видно было,что он кончается.

– Дьявол бьет жену, – заметила Мэгги.

– Что-что? – спросила Джесси с улыбкой.

– Так моя мать говорила, если в снегопад начинало светитьсолнце. – Мэгги казалась удивленной, когда протянула руку за пустым стаканом. –Честное слово, не могу сказать, что это значит.

Джесси кивнула. Удивление на лице Мэгги переросло в нечтоиное: Джесси показалось, что это изумление. Сначала она не поняла, почему Мэггитак на нее смотрит, но потом до Джесси дошло – и это было очень просто. Улыбка.Мэгги никогда не видела ее улыбки. Джесси даже хотела было заверить ирландку,что все в порядке и улыбка для нее – не такая уж редкость. Вместо этого онасказала:

– А моя мать говорила: «Солнце светит каждому по-своему». Ятоже никогда не понимала этой загадочной фразы.

Теперь Мэгги перевела взгляд на «Мак», но это уже был взглядделовой; он как бы говорил:

«Время оставить ваши игрушки, миссис».

– Эта таблетка принесет вам сон, если вы ее чем-нибудьзаедите. У меня там суп на плите, и вас ждет сандвич.

Суп и сандвич – еда детства, ленч после отмены занятий вшколе из-за непогоды: ленч, который ты всегда любила. Это было удивительно, но…

– Я пропущу, Мэгги.

Мэгги нахмурила лоб, и уголки ее губ поползли вниз. Этовыражение появлялось часто в первые недели ее работы в доме, когда Джесси,чувствуя сильную боль, хотела принять еще одну таблетку и иногда даже плакала,но Мэгги никогда не уступала ее слезам. Джесси, видимо, и наняла ее, потому чтопочувствовала с первого взгляда, что у ирландки твердый характер. Но на этотраз Мэгги своего не добьется.

– Вам надо поесть, Джесс. Вы стали как скелет. – Ее взглядостановился на перегруженной пепельнице. – И эту дрянь тоже надо бросить.

«Я не позволю тебе этого, моя гордая красотка», – услышалаона голос Джералда и вздрогнула.

– Джесси? Что с вами? Не сквозит?

– Нет, спасибо. Гусь прошел по моей могиле, вот и все. – Онаслабо улыбнулась. – Что-то мы сегодня похожи на сборник старых пословиц,правда?

– Но вас же предупреждали врачи, что слишком много работать…

Джесси вытянула свою руку в черной перчатке и прикоснулась клевой руке Мэгги.

– Смотри, моя рука совсем хороша, правда?

– Да, но нельзя же стучать ею по клавишам три с лишним часабез передышки! Когда я вошла, у вас на лице была написана мысль принять вторуютаблетку. Без этой машины вы бы выздоровели гораздо раньше, чем ожидает докторМальоре. Конечно…

– Тем не менее она становится все лучше и лучше, и этохорошо.., верно?

– Конечно, хорошо. – Ирландка посмотрела на Джесси, словнота была сумасшедшая.

– Ну а теперь мне надо все же кое-что сделать. Первое –дописать письмо одной моей хорошей подруге. В прошлом октябре, когда мне былотяжело, я пообещала, что если выберусь оттуда, то напишу ей письмо. Я все времяоткладывала. И теперь наконец пытаюсь написать его и должна закончить. Послеперерыва трудно будет за него снова приняться.

– Но таблетка…

– У меня достаточно времени, чтобы закончить, распечататьего и сунуть в конверт, прежде чем придет сон. Потом я надолго засну, а когдапроснусь, съем ранний ужин. – Она тронула руку Мэгги правой рукой – жестубеждения, неловкий и одновременно нежный. – Такой сытный. Однако выражениелица Мэгги не менялось.

– Нехорошо пропускать время еды, Джесси, и вы знаете это.

Джесси сказала мягко:

– Спасибо за заботу, Мэгги, но некоторые вещи важнее еды, выведь это знаете так же хорошо, как и я?

Мэгги взглянула в сторону экрана, вздохнула и кивнула. Оназаговорила, как женщина, сочувствующая некоему сентиментальному настроению,которое сама не разделяет:

– Наверное, так. И даже если не так, вы тут хозяйка.

Джесси благодарно кивнула, осознавая, что ее поняли исогласились.

– Спасибо, Мэгги.

Брови Мэгги снова приподнялись.

– А если я принесу сандвич и оставлю его на краю стола?

– Идет, – улыбнулась Джесси. На этот раз Мэгги тожеулыбнулась. Когда через три минуты она принесла сандвич, зеленоватое отражениеэкрана мерцало на задумчивом лице Джесси, которая медленно печатала. Ирландкане принадлежала к разряду прислуги, старающейся постоянно оставаться в тени, –она бы не прошла на цыпочках, даже если бы от этого зависела ее жизнь, – ноДжесси не заметила, как Мэгги снова вошла. Джесси перестала печатать, вытащилаиз верхнего ящика стола несколько газетных вырезок и углубилась в них. Там былифотоснимки, на которых застыл странный человек с узким яйцеобразным лицом.Глубоко сидящие глаза были черны, круглы и совершенны пусты; эти глазанапоминали Джесси гномов из мультфильмов. Выпяченные губы были тонки по краям итак пухлы посередине, что походили на треснувшую сливу под острым лезвием носа.Пережитое нахлынуло снова.