– Страховые компании застрахуют любого человека, которыйбудет платить взносы. – ответил он. – А агенты не видели, как он дымит целыйдень и хлещет виски. Это видела ты. Поэтому, с точки зрения полиции, ты должнабыла бы знать, что он сердечник, который может откинуть копыта при любомподходящем случае. И полиция могла бы рассуждать так: «Предположим, онапригласила любовника в загородный дом на озере и не сказала об этом мужу. Иэтот мужик выскочил в условленный момент, совершенно не подходящий длясердечника. Тот и отдал Богу душу». Если бы они нашли подтверждение этому, тыоказалась бы в трудном положении. Джесси. Потому что при определенныхобстоятельствах такие появления могут рассматриваться в качестве посягательствана жизнь. И тот факт, что пил провела два дня в наручниках и вынуждена была спуститькожу, чтобы вырваться из них, естественно, является сильным аргументом противидеи сообщника, но, с другой стороны, сама идея наручников делает сообщникавполне возможным для.., ну, скажем, для определенного типа полицейскогосознания.

Я уставилась на него, пораженная; я чувствовала себя, какчеловек, который только что понял, что он находится на краю пропасти. До этогоразговора с Брендоном мысль, что полиция может обвинить меня в убийствеДжералда, как-то не приходила мне в голову.

Брендон добавил – Теперь ты понимаешь, почему не следуетупоминать об этом незнакомце в доме?

– Конечно, – сказала, я. – Не надо будить собак, да?

Как только я произнесла это, я снова представила того пса,который тащит тело Джералда за руку по полу: я видела лоскут кожи, торчащий изего пасти. Кстати, они обнаружили, беднягу через пару дней: он нашел убежищепод сараем у Лаглэнов, усадьба которых расположена за полмили от нас. Там былеще приличный кусок Джералда – пес, видимо, заглядывал в дом и после того, какя его отпугнула огнями машины и сигналом. Они убили его как бродячую собаку. Нанем нашли бронзовый кулон, только без регистрационного номера, по которомуможно было бы найти владельца и вернуть ему пса; между прочим, его кличка –Принц. Ты представляешь себе – Принц! Я даже пожалела беднягу, когда констебльТигартен сообщил мне, что пса пристрелили. Я не винила его за то, что онсделал: бедный пес был в еще худшем положении, чем я.

Но это отступление, а я рассказывала тебе о моем разговоре сБрендоном по поводу незнакомца в доме. Он согласился насчет того, что не надобудить собак. Я же согласилась молчать, но была рада поделиться этим хоть содним человеком – это огромное облегчение.

– Но телефон? – спросила я. – Когда я вырвалась изнаручников и попробовала позвонить, он не работал. И я тогда поняла, что туткто-то был и именно он перерезал телефонный провод. Поэтому я взяла ноги в рукии кинулась к машине. Ты не представляешь себе, какой это страх, Брендон,осознать, что ты одна среди леса с таким вот незваным гостем.

Он улыбнулся. Однако, боюсь, это была уже снисходительнаяулыбка. Так улыбаются мужчины, когда хотят скрыть мысль о том, как глупы, всущности, женщины и как нелепо верить их рассказам.

– Ты пришла к выводу, что линия отключена, после того какпроверила один аппарат, а именно – в спальне. Верно?

Я кивнула – отчасти потому, что так мне казалось проще, но восновном потому, что бессмысленно что-то объяснять мужчине, когда он уверен всвоей правоте. Поэтому в данный момент я хотела только одного: чтобы нашразговор скорее закончился.

– Он был выключен из розетки, вот и все, – сказал Брендон. Унего был вид дедушки, который объясняет внуку, что чудовища под кроватью неможет быть, хотя иногда кажется, что оно там живет. – Джералд просто вытащилвилку телефона из розетки. Наверное, он не хотел, чтобы нарушили его отдых – неговоря уже о маленькой любовной затее с наручниками; то же самое он сделал совторым аппаратом, однако аппарат на кухне был включен и прекрасно работал. Этозаписано в полицейском акте.

И тут я поняла. Рут. Я осознала вдруг, что все они – мужики,которые вели расследование этой трагедии на озере, – приняли определенныегипотезы о том, что и почему я делала. Большинство этих идей работало на меня,и это упрощало дело, но было что-то нелепое и раздражающее в том, что эти людиделали выводы не по моим показаниям или по установленным фактам, а исходя изтого, что я женщина, а женщины ведут себя вполне предсказуемым образом. И сэтой точки зрения, нет никакой разницы между Брендоном Майлероном в роскошнойтройке и констеблем Тигартеном в протертых джинсах и красной куртке. В том, чтокасается женщин, все мужчины. Рут, одинаковы. Многие из них научились говоритьправильные слова в соответствующей ситуации, но не более того.

И все-таки я знаю: Брендон восхищен мною и тем, как я веласебя после смерти Джералда. Он считает, что я вела, себя очень мужественно..,для женщины, конечно. А после нашего первого разговора, о ночном визитере онсказал, что едва, ли вел бы себя лучше в подобной ситуации.

Ну да ладно. Я подумала, что мне станет легче, когда узнала,что мое предположение по поводу телефона было неверным, но облегчения нет. Вглубине души я верю до сих пор, что телефон в спальне не заработал бы, дажеесли бы я залезла под кресло, нашла эту вилку и воткнула ее в розетку. Ителефон на кухне мог быть включен позже, а в то время тоже не работал, и мнеоставалось или бежать из дома на машине, или умереть в щупальцах этогочудовища.

Видя выражение недоверия на моем лице, Брендон наклонился комне и сказал с расстановкой, четко выговаривая слова:

– В доме не было никого. Джесси, и самое лучшее, что тыможешь сделать. – выбросить это воспоминание из головы.

Тогда я чуть не сказала ему о пропавших кольцах, нопоскольку уже устала убеждать его и меня мучила эта боль… Короче, я промолчала.Когда он ушел, я долго лежала без сна, и даже таблетка не смогла меня усыпить вту ночь. Я думала о кожной операции, которая была назначена на утро, о моихкольцах и о следе ноги, который видела только я, и о том, что ночной гостьможет прийти снова, чтобы вернуть мой подарок или потребовать новый. И, преждечем заснуть, я решила больше никогда не думать ни о следе, ни о серьге сжемчужиной. Наверное, какой-нибудь коп нашел мои кольца около книжной полки вкабинете Джералда и взял их себе. И, может быть, сейчас они лежат в витринелъюистонского ювелирного магазина. Эта, мысль совершенно не рассердила меня,напротив, она принесла то же ощущение, с которым я проснулась наутро за рулем«мерседеса». – глубокое чувство блаженства. Никакого призрака; нет призрака;нигде нет никаких призраков. Просто нечистый на руку коп оглянулся, чтобыудостовериться, что никого вокруг нет, хвать кольца – и в карман. Мне,собственно, совершенно безразлично, что случилось с самими кольцами. В этипоследние месяцы я все более убеждаюсь в том, что мужчина надевает тебе этокольцо на палец только потому, что закон не разрешает продевать его в ноздри.Но что делать; уже давно не утро, и, хотя еще не вечер, солнце медленно катитсяк закату, так что пусть другие, кто моложе, обсуждают положение женщины всовременном обществе".