– Что, адвокаты так мало получают? –усмехнулся Дебрский и вдруг ахнул: – Слушай… Я совершенно забыл! А у тебяденьги-то на дорогу есть? Меня ведь эти братки обчистили, я даже с фотографомокончательно не расплатился.

– Не волнуйся, фотограф свои баксыполучил, – кивнула Инна. – Все-таки мы там запечатлены вдвоем, наэтих фотках, так что расходы пополам. И тебе я денежку дам, не волнуйся. –Она открыла сумочку. – Завтра пойдешь в свой «Вестерн», получишьжалованье. Оно у тебя очень приличное. А пока возьми, вот тысяча.

Антон с сомнением взял жиденькую пачкусотенных, пятидесяток и червонцев. Общение с Аликом научило его некоторомуцинизму в отношениях со средствами платежа. Тысяча рублей – это же меньшесорока долларов!

– Не волнуйся, – улыбнулась Инна,словно прочитав его мысли. – До утра тебе хватит. Некоторые люди месяцвынуждены жить на половину этой суммы.

Антон глянул на нее дикими глазами и в которыйраз почти с отчаянием подумал: «Господи, куда я попал?!»

– Спасибо, но мне как-то неудобно… –промямлил он, потому что в это мгновение встрепенулось что-то в сознании инапомнило: мужчине брать деньги у женщины – постыдно.

– Ничего, свои люди – сочтемся! –легко отмахнулась Инна. – Не забывай, ты мне должен семьсот пятьдесяттысяч долларов! Так что еще сорок в ту или другую сторону ничего неменяют. – Глаза ее смеялись. – И вообще, я сейчас немножко разбогатела:наконец-то получила страховку за дачу.

– У тебя дача сгорела? – ужаснулсяДебрский, и ее лицо тут же оказалось рядом, сверкнули надеждой огромные глаза:

– Ты вспомнил? Почему ты сказал, что уменя сгорела дача? Антон, ты вспомнил?

Он подумал, потом с сожалением вздохнул:

– Сам не знаю, почему я так сказал. Ачто, она и вправду сгорела?

– Это был поджог, – глухо выговорилаИнна, опустив голову. – Из мести. Один бомж, которому я дала от воротповорот, взорвал там газовый баллон. Во-от такая была ямина.

– Да ты что?! – Дебрский дажезахлебнулся от возмущения. – И что? Его посадили?

– Не успели. – Инна вглядывалась вего глаза, словно искала там что-то. («Может быть, то, чего и не было никогда?»– вдруг мелькнуло в голове Дебрского.) – Он то ли перепил, то ли нажралсякакой-то гадости – и подох в своей беседке… ну, он жил в беседке на улицеГорького.

Его поразила ненависть, прозвучавшая в голосеИнны. Хотя да, ей жалко дачу, это понятно. Но все-таки человек умер…

– Машина! – вскрикнула она. –Голосуй скорей!

Антон вскинул руку, и беленькая, ладненькаямашинка послушно подкатила к тротуару.

Дебрский рванул дверцу:

– Подвезете?.. – Он обернулсясмущенно: – Слушай, я не помню, где ты живешь.

– Конечно, – Инна восприняла этосовершенно спокойно. – В Гордеевке, в самом начале.

– В Гордеевку подвезете?

– Без проблем за семьдесят, –согласился сидевший за рулем парень в низко надвинутой шляпе, убирая сосвободного сиденья газеты и приглашающе похлопывая: – Кто поедет? Девушка? Этохорошо!

Антон вгляделся. Э, да их тут двое,ребяток-то. Еще один дремлет на заднем сиденье, уткнув нос в поднятый воротник.

– Ладно, проезжайте. – Онвыпрямился.

– А чё, хозяин? – удивилсяводитель. – Дорого, да? Ну давай за шестьдесят.

– Пока, ребята, – сказал Антон,захлопывая дверцу.

Автомобиль тронулся, и вскоре красные огонькиисчезли вдали.

– Семьдесят – это недорого, –негромко сказала Инна. – Ты просто забыл, какие теперь цены.

– Дело не в цене, – угрюмо отозвалсяДебрский. – Там два молодых мужика, ну как я тебя одну с ними отправлю?

– Господи, Антон…

Словно порыв ветра подхватил Инну, швырнул нагрудь Дебрскому, прижал так, что крепче и не бывает. Антон машинально обхватилее тонкий стан, машинально приоткрыл рот навстречу ее горячим губам. Иннацеловала его так, будто хотела этим прощальным поцелуем непременно разбудитьтак и не проснувшуюся память… «Может быть, о том, чего и не было никогда?» –снова мелькнула подленькая мыслишка, и он высвободился из Инниных объятий:

– Вон еще едет какой-то.

Это было такси с надписью «Нижегородец».

– Ну все, я поехала. Иди домой. –Инна сама взялась за дверцу.

– Позвони, как приедешь, слышишь?

– Не надо, – Иннаотмахнулась. – К чему все это… вся эта реанимация трупа? Разве я не вижу,что ты каждую секунду себя спрашиваешь: было это или не было? Врет она мне илинет? Не вру! Но, в конце концов, у меня тоже есть гордость! И ты мне больше незвони, понял?

– Что?.. – Дебрский даже покачнулся.

– В Гордеевку, – сказала Инна, ныряяв машину и захлопывая за собой дверцу так сильно, что водитель возмущенноповернулся к ней. В следующее мгновение такси сорвалось с места.

Несколько мгновений Антон тупо смотрел вслед ивдруг бросился чуть ли не наперерез встречным огням:

– Постойте!

Огни пригасли, машина свернула к тротуару.Открылась дверца.

– Ну чего так кидаться-то? –проворчал сидевший за рулем худенький паренек, округло выговаривая слова: –Жить надоело? Или что-то горит?

Антон вскочил в машину:

– Поехали!

– А поехали-то куда? – неторопливоспросил шофер.

Дебрский махнул вперед:

– Надо догнать такси! Такси надо догнать!

– Забыли вещь какую-нибудь? – слюбопытством уставился на него водитель. Даже эту фразу, в которой не было ниединого «о», он умудрился произнести с окающей растяжкой!

– Поехали! – рявкнул Дебрский.

– Ну, поехали, коли так. – Водительпожал плечами, и автомобиль удручающе медленно тронулся с места.

Дебрский скрипнул зубами. Не догонит ведь этоткопуша… Не догонит! А все, что он знает о месте жительства Инны, –какая-то там Гордеевка. Микрорайон, наверное, такой. Как же ее искать по всемумикрорайону?