– Когда завтра ваша Инна Сноу захочет, чтобы все ходили наруках и ели пауков, вы тоже согласитесь?

Анна только засмеялась:

– Тиккирей, вы в лесу напридумывали себе страшилок… ИннаСноу – умная женщина. Ничего плохого никто не делает. А вот Империя…

– Так будет же война с Империей, разве это страшилка? –спросил я.

– Да не будет никакой войны, – уверенно сказала Анна. – Всепланеты присоединятся к Инею. Потихоньку. Будет Владетельница вместоИмператора. Люди станут добрее друг к другу. Вот и все. Если и случится война…то несильная.

Я покачал головой. Ничего она не понимает. Никто не смотритбольше коварных телепередач с Инея. Радиошунты теперь у всех заблокированы.Ученые ищут способ, как вылечить «отмороженных». Так что будет война.

– Тиккирей, ну что ты так надулся? – Анна потрепала меня поголове. – Вот поезжай в город, сам увидишь, какими хорошими все стали.

– Можете донести на меня, – сказал я, – но все равно этобыло коварное нападение.

– Не собираюсь я на тебя доносить, – опять развеселиласьАнна. – Я ведь не отморозок. Да им тоже на самом деле все равно. Веди себяхорошо – и все.

Хлопнула дверь.

– Тиккирей! – возмущенно воскликнул Лион. – Папа и такопаздывает!

Как же я обрадовался его появлению!

– Извините, я пойду. – Я вскочил, сжимая конверт. – Досвидания.

– Удачи, Тиккирей, – приветливо сказала Анна. – Не забивайголову глупостями! Все будет хорошо!

С этим напутствием мы и бросились к машине.

– О чем она? – на бегу спросил Лион. – Отец нервничает…

– Потом расскажу, – бросил я. – Мистер Эдгар, извините, немогли найти конверт…

Мистер Эдгар укоризненно покачал головой. Мы даже не успелидвери закрыть, как машина тронулась.

– Ну, чего там? – Лион потянулся к конверту.

Я разорвал плотную бумагу. Внутри оказался отпечатанныйлисток с красивой подписью и печатью и маленькая пластиковая карточка. Я началторопливо читать, ища главное:

– Уважаемый… рассмотрев запрос… согласно Закону о Миграции…Ура!

– Разрешили? – обрадовался Лион.

Странно. Ну что за дело мне теперь до гражданства НовогоКувейта? У меня ведь уже есть авалонское гражданство, одно из самых уважаемых,круче только гражданство Земли или Эдема. Тем более что Новый Кувейт захваченИнеем и его гражданство в галактике мало что значит.

И все равно мне было приятно. Очень приятно. Ведь этогогражданства я добился сам. Ради него я улетел с Карьера и стал расчетныммодулем. Я рисковал и выиграл. Если бы не Иней – каким счастливым я был бысейчас!

– Мистер Эдгар, глядите! – Я протянул ему карточку. На нейбыли моя фотография, имя, пластинка биодетектора и длинная строчка штрих-кода.

– Молодец, – суховато сказал отец Лиона. Он все-таки былраздосадован задержкой. – Надеюсь, Тиккирей, теперь ты станешь ответственнее исерьезнее. Верно?

– Верно, – ответил я. Пусть порадуется. Он же не виноват,что у него отморожены мозги.

– Жизнь – это не одни только радости и приключения, –продолжал мистер Эдгар. – И это надо понять вовремя. Сейчас дни для тебя летятбыстро, а годы тянутся медленно. Но ты подрастешь и все станет наоборот… днистанут тянуться, долго и нескончаемо, от рассвета до заката – целая вечность, аночь – вечность вдвойне… зато годы станут проноситься мимо, от дня рождения кдню рождения, от новогодья к новогодью… и все время чего-то не хватает… однойминуты, часа, дня… вечный цейтнот…

Мне стало жутко.

Мне стало очень жутко!

Сейчас отец Лиона был совсем другим. Не таким, как довторжения Инея, и не посторонним, как персонаж сериала. Будто что-то мучилоего, пыталось вырваться, но не получалось…

– Папа… – тихо сказал Лион.

Мистер Эдгар вздрогнул, на миг отвел взгляд от дороги.Сказал уже другим голосом:

– Поэтому надо быть собраннее, Тиккирей! И тебя, моймальчик, это тоже касается!

Все. Он снова стал отмороженным.

– Папа, у тебя бывает дежа-вю? – спросил Лион. – Будто всеэто уже было? Будто мы уже так ехали, говорили… будто вся жизнь уже былапрожита?

– Конечно, – спокойно ответил он. – Это бывает у всех.Совершенно нормально, и нечего этого бояться. Ты можешь поговорить со школьнымпсихологом, он тебе все разъяснит.

Больше Лион ничего спрашивать не стал.

А вскоре, немного пропетляв по улицам, мы подъехали кдлинному невысокому зданию, окруженному парком. Здание все было облицованояркой разноцветной плиткой, даже высились над крышей какие-то башенки и купола.Но все равно от него веяло унынием, как от любого школьного здания.

Мистер Эдгар этого мнения, впрочем, не разделял.

– Красиво, не правда ли? – спросил он. – Как в сказке,которую я тебе когда-то читал… помнишь, Лион?

– Помню, – сказал Лион. И добавил скептически: – Тольконепохоже.

Его отец припарковался у входа, очень старательно поставивмашину между двумя школьными автобусами. Мы выбрались, огляделись.

Нет, в чем-то отец Лиона был прав. Красивое здание. Мояшкола на Карьере была обычным стандартным блоком, из которых собирают всеадминистративные здания. Даже школа на Авалоне была попроще. Еще здесь быломного цветов, высаженных в круглых клумбах вокруг фонтанчиков, пешеходныедорожки посыпаны мелким гравием, но не обычным, серым, а золотистым и бежевым. Лиондостал сумку со своими вещами, я шел налегке. Переодеть меня вчера переодели,но с собой ничего взять не предложили. Наверное, в мозгах у отмороженных что-тосбивается, они знают, как надо поступать правильно, но какие-то мелочи всеравно забывают.

Поднявшись по широкой лестнице на третий этаж (у входа встеклянной будочке сидел охранник, но нам ничего не сказал и не останавливал),мы оказались перед двустворчатыми дверями – старинными, неавтоматическими. ОтецЛиона нервно поглядел на часы, приоткрыл дверь, заглянул внутрь, заискивающеспросил:

– Господин секретарь?

Ему что-то ответили, он подтолкнул нас к двери и вошелследом.

Это была приемная. Молодой прыщавый парень лет шестнадцати,не старше, сидел за дисплеем и что-то печатал. На нас он глянул мельком и сновауставился в экран. А я загляделся, у него была очень забавная клавиатура:голографическая, слабо мерцающая в воздухе над столом. С нашей стороны уголоказался слишком большой, и клавиатуру было почти не видно. Казалось, чтопарень болтает пальцами в воздухе, а вовсе не работает.