– Все равно ты не прав! Вдруг им что-то другое снилось?

– То же самое, – твердо сказал Лион. – Это надо Инею,понимаешь? Чтобы воспитывать боевой дух. Настоящих, закаленных бойцов. И такоебыло во всяких героических сериалах, помнишь? Как парень приходит в армию,вначале его избивают, а потом он со всеми начинает дружить.

– Мы не в армии, мы в колледже! А теперь у нас получится скем-нибудь подружиться? – с иронией спросил я. – Да от тебя шарахаться всебудут!

– Может быть, – согласился Лион. – Только иначе мы валялисьбы в госпитале, а не тот парень.

Наверное, он был прав. Ведь Лион помнил свои сны идогадывался, как себя поведут другие мальчишки. Но вспоминать, как он однимударом уложил здорового парня, было неприятно.

– Где ты так драться научился? – спросил я.

– Во сне. – Лион хихикнул. – Они тоже так умеют, понимаешь?Но еще не знают про это. Зато когда им один раз покажут приемы – сразу всемунаучатся.

– Знаешь, – сказал я, – если ты будешь все время свои снывспоминать и вести себя как в них, то у тебя крыша поедет. Или ты на самом делестанешь… настоящим и закаленным.

Лион наконец-то перестал вышагивать, покосился на меня.

– Тебе нравится таким быть? – спросил я. – Раз – и сломалнос. Два – начал командовать. Давай тогда делай карьеру. Завоевывай Империю длягоспожи Сноу.

– Мне не нравится, – сказал Лион виновато. – У меня будтощелкнуло что-то в голове… я вспомнил, как все будет… что нас изобьют, потомоттащат в лазарет, потом этих ребят накажут, потом мы помиримся. И такое зловзяло. Я не стану больше так делать.

– Лучше пошли найдем магазин, – примиряюще предложил я. –Мне надо батарейку купить.

– Ага. – Лион кивнул и улыбнулся. – Давай.

Магазин мы нашли рядом с мечетью. В основном там продавалиськнижки, коврики для молитвы, какая-то особая еда для верующих и мрачная глухаяодежда. Но был и отдел со всякой электронной мелочовкой и батарейками. Яполистал электронный каталог, выбрал батарейку для дрелей и другихинструментов. И только тут сообразил, что денег-то у меня и нет.

– Мне мама дала утром, – догадался Лион. – На…

Я расплатился с продавцом и взял тяжелую, хотя и маленькуюметаллическую таблетку.

– Любишь мастерить? – спросил продавец с улыбкой.

– Ага, – сказал я. – Сверлить дырки.

Мы вышли на улицу, нашли какой-то закоулок, где никого небыло и куда не выходили окна домов. Я расстегнул свой «пояс» и сжал в руке.

Бич ожил. «Пряжка» медленно утолщалась, превращаясь взмеиную головку. Я попытался представить себе, как вставляю в бич батарейку, ина боку открылась узкая щель. Туда я и запихнул таблетку батарейки.

По телу будто прошел озноб. Хвост бича взметнулся, коснулсянейрошунта. Я начал слышать какие-то обрывки музыки, разговоры – не ушами, ачерез шунт. Это оживший бич просматривал эфир, транслируя мне радиопередачи,телефонные разговоры и еще какую-то ерунду.

– Ух ты, – восхищенно сказал Лион.

– Не надо! – прошипел я оружию. – Спи пока!

Бич немедленно выскользнул из шунта, стал плоским и замер. Яначал застегиваться. И в этот момент проходящий мимо переулка прохожийостановился и подозрительно посмотрел на меня:

– Ай-ай-ай, как не стыдно! Уже большой мальчик!

– Я пояс поправляю, мне штаны жмут! – выкрикнул я,покраснев.

Прохожий подозрительно осмотрелся, но никаких безобразий ненашел.

– Зачем вы его обижаете, – вступился Лион. – Он простозастеснялся на улице штаны заправлять!

Объяснение сработало.

– Извини, молодой человек, – искренне сказал прохожий. – Нехотел тебя обидеть, дорогой.

Лион подмигнул мне. Прошептал:

– Вот как хорошо, когда все вокруг вежливые…

Да, наверное, на Авалоне взрослый человек не стал быизвиняться перед мальчишкой, даже если и накричал на него не по делу.

– Ничего, – сказал я. – Я не обижаюсь!

До самого вечера мы гуляли по Аграбаду. Сходили на площадь,где вечером собирались казнить Тьена. Посреди площади стоял высокий деревянныйпомост, задрапированный красной тканью. Людей пока было немного, и мы сталибыло подбираться к помосту – вдруг можно под него спрятаться и, к примеру,прорезать люк под Тьеном, когда его приведут. Но к нам подошел полицейский иочень вежливо отчитал, сказав, что тут будут казнить преступника и детям на этосмотреть не стоит, и просто так шататься поблизости тоже нельзя, потому что этоправосудие, а не какое-нибудь там хип-хоп шоу…

Пришлось уйти.

Мы поболтали немного, гадая, как именно хотят казнить Тьена.Лион считал, что его расстреляют, потому что виселицы на помосте нет и никто ееделать не собирается. А я считал, что ему отрубят голову. Только все это ужебыло пустое, потому что при виде площади сразу стало ясно: тут соберется тысячпятьдесят народу. Никакой бич не поможет нам спасти фага. И даже если ворветсяна площадь отважный промышленник Семецкий со своими девочками, все равно –Тьена не спасти.

– Давай не будем смотреть? – предложил Лион. Он как-то скиси начал нервничать. – Не хочу я это видеть!

Я задумался. В груди было холодно и противно, и смотреть наказнь мне тоже ничуть не хотелось. Вспоминалось, как мы сидим в кораблике Тьеназа столом, ужинаем, а он рассказывает всякие фаговские байки, навернякапридуманные, кто же станет настоящие секреты нам выдавать, но все равноинтересно и мы хохочем…

– Это будет нечестно, – сказал я. – Если мы не придем. Он жетут совсем один. Тьен посмотрит на площадь, а там одни враги.

– Думаешь, он нас увидит? – с сомнением оглядываясь наплощадь, спросил Лион.

– Почувствует. Он же фаг.

Лион кивнул и стиснул зубы.

– Надо прийти, – повторил я.

До казни оставалось еще четыре часа. Мы снова бродили поцентру, тут было очень красиво, дома все были непохожи друг на друга, не то чтов жилых районах, в маленьких лавочках торговали всякими забавными вещами,работали кафе, хотя в них и немного было посетителей. Но нам не хотелось ниесть, ни пить, ни любоваться городом.

– А если под площадью есть канализационная сеть? – предлагалЛион одну идею за другой. – Забраться, пройти под помост… нет, ерунда. Лучшевсего было бы угнать флаер…

Все это было глупо. И он это понимал, и я. Ничего мы немогли сделать, кроме как прийти на площадь и смотреть на казнь.