– Это страшно, когда человек умирает? – спросил Лион.

– Ты же в снах видел, – не удержался я. – Как я умер, кпримеру.

– Это в снах… – мрачно ответил Лион. – А по-настоящему? Тотшпион, которого убил Стась?

– Страшно, – признался я. – Когда умирает – страшно. Но тамведь сразу такое началось, что уже не до того было. И одно дело шпион, которыйменя хотел убить, другое – Тьен…

– Как ты думаешь, это вранье, про язвенную чуму?

– Вранье, – твердо сказал я.

Но на душе у меня кошки скребли. А вдруг и в самом деле?Ведь фаги – они заботятся о всей Империи, вовсе не об отдельных людях или дажетысячах людей. Если фагу прикажут, то он и бомбу на планету сбросит, и вводопровод вирусы запустит.

Через час мы совсем вымотались и пошли на площадь.

Народ прибывал быстро. До шести часов вечера на площадипочти никого не было, а после шести – будто открыли огромные ворота, и людиповалили отовсюду. Видимо, кончился рабочий день. Вначале подходили мужчины иженщины в строгих костюмах – чиновники из правительственных контор. Потомпотянулись люди, одетые повольнее, – из частных компаний. Потом рабочие сзаводов, которым долго было добираться до центра, их тоже легко было узнать.

К семи площадь оказалась уже вся заполнена, но люди ещеприбывали, и толпа начала уплотняться. Нас с Лионом прижали к самому помосту,хотя мы туда не очень-то и рвались. Многие взрослые неодобрительно поглядывалина нас, но уйти не требовали. Понимали, что из такой толпы уже не выбраться.

– Зря мы пришли, – бормотал Лион. – Слушай, я в туалет хочу…

– Какой тут туалет? – возмутился я. – Терпи.

А без пятнадцати восемь над площадью завис огромный флаер срасцветкой правительства Нового Кувейта. Он медленно опустился на помост, незаглушая до конца турбины, – иначе раздавил бы доски своей тяжестью. Открылисьдвери в хвосте, и оттуда вышел десяток полицейских, какие-то люди в штатском иТьен.

Толпа затаила дыхание.

Тьена поставили в центре помоста, там было небольшоевозвышение вроде табуретки. Он был одет в какую-то унылую серую робу, на рукахи ногах у него оказались кольца магнитных наручников. Фаг казался оченьспокойным и смотрел даже не в толпу, а поверх голов.

Полицейские выстроились рядком чуть в стороне, каждый держалруку на лучевом бластере.

– Расстреляют, – прошептал мне на ухо Лион. – Это хорошо.Это не очень больно.

Тем временем флаер взмыл в небо и завис метрах в ста надплощадью словно приклеенный. И с него быстро спустили тонкий поблескивающийтросик.

Толпа охнула.

Тьен презрительно посмотрел на штатского, который поймалтросик и набросил ему на шею петлю. И снова стал смотреть поверх голов.

– Это нечестно… – прошептал Лион. – Это позорная смерть,когда вешают!

Тем временем один из штатских вышел на край помоста изаговорил. Голос его повторяли какие-то невидимые громкоговорители, и он гремелнад всей площадью. Что там над площадью, его, наверное, над всей столицей былослышно!

Штатский на самом деле оказался прокурором Аграбада. Онзачитал постановление трибунала, в котором говорилось, что Сянь Тьен, гражданинАвалона, проникший на планету Новый Кувейт, входящую в Федерацию Инея,представил документы, по которым он являлся охранником личного представителяИмператора, прибывшего на Новый Кувейт с посольской миссией.

Однако, будучи принятым со всем свойственным Федерациигостеприимством, гражданин Сянь Тьен отплатил злом за добро. Тайно покинувотведенный ему номер в гостинице, он проник на территорию столичного центраводоснабжения и был задержан охраной при попытке отравить очистные сооружения.Дальнейший анализ показал, что в пронесенной им пробирке находился штаммязвенной чумы, страшного заболевания, которое погубило бы миллионы жителейНового Кувейта. Расследование также установило, что Сянь Тьен является такназываемым фагом, членом тайной террористической группы, подчиняющейся личноИмператору. По решению трибунала диверсант Сянь Тьен лишен дипломатическойнеприкосновенности и приговаривается… – тут толпа вообще забыла, как дышать, –к смертной казни через повешение. Каковое повешение и будет осуществлено путемпомещения шеи Сянь Тьена в петлю на прочном канате стометровой длины, другойконец которого закреплен на судебном флаере, который находится на высоте стометров и по команде прокурора наберет высоту двести метров…

Все слова прокурора были понятные, но очень неуклюжие, как встарых исторических хрониках. И голос тоже был торжественный и мрачный, как встарых фильмах.

Потом прокурор спросил Сянь Тьена, есть ли ему что сказать ине хочет ли он высказать свое последнее желание – попросить сигарету, алкоголь,наркотик или помощь священника любой общепризнанной конфессии.

Фаг глянул на него, покачал головой и снова стал смотретьнад толпой.

Лион уткнулся лицом мне в плечо, и я понял, что он не будетсмотреть на казнь. Сейчас он был совсем не такой, как утром, когда дрался смальчишкой из колледжа.

Вперед выступил еще один штатский, и толпа разразиласьрукоплесканиями.

Оказалось, что этот человек средних лет – и есть султан,правитель Нового Кувейта. Он немного порассуждал о вероломстве, милосердии исправедливости, а потом сказал, что все хорошо обдумал и решил не пользоватьсясвоим правом помилования.

Толпа зааплодировала.

И вдруг все принялись так орать, что даже Лион повернулся кпомосту. Ясно было, что это еще не казнь, что это нечто совсем другое, но,может быть, это важнее любого правосудия.

А из-за спин штатских вышла вперед невысокая женщина впростом длинном платье, высоких кружевных перчатках и с вуалью на лице.

– Владетельница! – завопил Лион с восторгом. – Госпожапрезидент!

Толпа бушевала.

Меня чуть не сбили с ног – так все напирали к помосту. Рядоми кричали, и плакали, и смеялись от восторга. Женщин и детей – все-таки дети втолпе тоже были – поднимали на руках и сажали на плечи, чтобы они моглирассмотреть президента Инну Сноу получше. Меня внезапно тоже подняли на руки, ия оказался на широченных плечах какого-то солидного мужчины с перекошенным отвосторга лицом. Он плакал и смеялся одновременно.

– Смотри, малец! – крикнул он мне. – Смотри, запоминай!

И тут же, начисто забыв обо мне:

– Госпожа президент! Госпожа президент!

Делать было нечего. Я смотрел. Рядом какой-то хиленький навид молодой парень точно так же поднял и усадил на плечи Лиона. Оглядевшись, японял, что это всеобщий порыв – люди не только хотели посмотреть на Инну Сноусами, но и помочь увидеть ее другим. Вот невдалеке подняли и держат на рукахочень даже взрослого мужчину – он маленького роста, и ему было бы плохо видно.