- Хочет. И умеет. Но не может.

- Почему? - допытывался я, стараясь понять. - Что еймешает?

- Закон. Она не имеет права. Ей нельзя. Меняем тему,голубчик...

- И все-таки ты не прав, Корин, - в тысячный разповторила Муся.

Ее терпение было поистине безгранично. Еще летом Мусяпринесла мне присланную из Германии по электронной почте и распечатанную скомпьютера фотографию Вероники - женщины, в которую я был влюблен и с которойвстречался сначала во Франкфурте, потом в Лейпциге. На снимке была прелестнаяшатенка с яркими глазами, чувственными губами и широкими бедрами. Именно тотженский тип, на который я всегда западал безоговорочно. Неудивительно, что я непрошел мимо нее. Мысли о Веронике не покидали меня все месяцы, пока я находилсяв санатории, да и потом, когда вернулся домой, я думал о ней каждый день. И снетерпением ждал начала октября - нашей с Мусей поездки на Франкфуртскуюкнижную ярмарку, где мне предстояло выступать в рамках официальной программы, атакже поучаствовать по просьбе моего издательства в Германии в рядемероприятий. Были запланированы и две встречи с читателями, одна - с немецкими,вторая - с русскоязычными, которых в Германии довольно много. Кроме того,пользуясь случаем, мы с Мусей собирались пообщаться с моими издателями изПортугалии, Греции и Албании: они, издав по четыре моих романа каждый иубедившись, что продажи идут даже лучше, чем они ожидали, хотели заключитьновые контракты.

Расписание оказалось составлено весьма плотно, но япостоянно пытался вклинить в него свободное время для встреч с Вероникой. Икаждый раз наталкивался на осторожное сопротивление моего литагента:

- Андрей, ты ведь ее не помнишь. Ты не знаешь, что утебя была такая знакомая. Как же ты можешь с ней встречаться? Откуда ты еезнаешь?

- Ты мне рассказала, - я казался сам себе верхомлогичности.

- Но если я знаю про нее, значит, я знаю и про всеостальное, в том числе и про то, кто дал тебе координаты Вероники, зачем тебенужно было с ней встречаться, и к кому ты ездил, получив от нее адреса. Тыподставляешься. Неужели ты этого не понимаешь?

- Глупости, - отмахивался я. - Это слишком сложно.

- Корин, ты потратил столько усилий на то, чтобы всехубедить в своей полной амнезии и, соответственно, в своей полной безвредности,а теперь собираешься одним махом все угробить! Где твоя рассудительность? Гдетвоя осторожность? Ты хотя бы обо мне подумай, ведь ты и меня ставишь под удар.

Рассудительности еще чуть-чуть осталось, а вот состорожностью дело обстояло совсем плохо. Ее попросту не было.

- Муся, не гони волну. Да, ты знаешь о том, что я воФранкфурте познакомился с очаровательной женщиной и у нас случился страстныйроман. Где и каким образом я с ней познакомился, ты и понятия не имеешь. Ты необязана этого знать, я тебе не докладываю о каждом своем шаге. Ведь ты же незнаешь, где и при каких обстоятельствах я познакомился с генералом Масловым?

- Не знаю, - покорно согласилась она.

- Ну вот видишь, и о подробностях моего знакомства сВероникой ты точно так же понятия не имеешь. Перестань дергаться. Все будетхорошо.

- Корин, ты рассуждаешь так, словно плетешь интригу длякниги. Беловцева, дескать, ничего не знает, но этому есть объяснение, которое ядам в конце. Это не книга, Андрюша, это жизнь, и никто не станет дочитывать еедо конца, чтобы выяснить, знаю я какие-то детали или нет. Я буду не на допросеу следователя, где смогу дать хоть какие-то объяснения, я буду ходить по улицами каждую минуту тревожиться о том, что думают и как рассуждают те, кто хочетпомешать тебе написать книгу. А для них все будет выглядеть предельно ясно: разты встречался с Вероникой, значит, кто-то тебе все рассказал. Раз ты встречалсяс Вероникой, значит, она может снова дать тебе те имена и адреса, которые далав прошлом году, и ты снова сможешь встретиться с этими людьми и получить от нихинформацию. И тогда грош цена всем твоим попыткам изобразить из себя безвреднуюбожью коровку. Неужели тебе в голову не приходит такой простой расклад? Никтоведь не станет интересоваться, сколько и чего ты на самом деле знаешь. Естьмалейшее подозрение, что ты опасен, - и все. Тебя опять начнут преследовать.

- Все будет хорошо, Муся, - уверенно отвечал я. - Тызабываешь, что встречаться с Вероникой я буду не в Москве, а в Германии. Никтооб этом не узнает.

На этом разговор, как правило, заканчивался, но черезнесколько дней тема возникала снова. И сейчас, сидя в салоне первого класса всамолете, выполняющем рейс Москва - Франкфурт, мы с Мусей в который уже разтащили проблему по накатанной дорожке, вдоль которой столбиками стояли еепредостережения и мои уверения в полной безопасности задуманного. Чтоудивительно: я был при этом абсолютно искренен. Я ни минуты не сомневался, чтоо моих встречах с Вероникой никто не узнает и никаких неприятных последствийнас не ждет.

Конечно, аргументы моей Пушистой Кошечки были разумны, я немог этого не признать. Но меня заклинило на этой красотке Веронике, которая,как мне еще в мае рассказывала Муся, любила меня просто-таки без памяти. Нупокажите мне мужика в здравом уме и полной сексуальной потенции, который намоем месте не захочет встретиться с такой роскошной бабой. С женщиной, котораяабсолютно соответствует его вкусу и которая к тому же в него влюблена! Хотя быради интереса, из любопытства. Покажите, и я признаю себя неправым. Я хотелувидеть Веронику, поговорить с ней, я страстно желал близости с ней. И всеслова Муси падали на неблагодатную почву. Переубедить меня ей не удалось. Всамолете она предприняла последнюю отчаянную попытку, но отступила переднесокрушимой стеной моей уверенности в благополучном исходе.

Во мне же рядом с уверенностью в собственной неуязвимостиуютно примостилась надежда. Я вновь окажусь в той же гостинице, пройду по темже улицам, встречусь с женщиной, с которой спал год назад, и, может быть, этопоможет вспомнить. Может быть, это послужит толчком, тем самым толчком, окотором говорил Бегемот. И мои ожидания были щитом, через который не удавалосьпробиться Мусе. Она не могла оспаривать тот факт, что нужно пытатьсявосстановить память.

И никто не мог бы. Кроме меня самого, поскольку речь идетвсе-таки о моей памяти, а не о чьей-нибудь, что хочу, то и делаю с ней.

Против обыкновения, в этом году Франкфурт встретил насхорошей погодой. Помнится, каждый раз, когда я приезжал на ярмарку, постоянношел дождь. Что ж, если все начинается с везенья, то так и дальше пойдет.Впрочем...

- Муся, а в прошлом году какая здесь была погода? -спросил я, пока мы стояли в очереди на паспортный контроль.

- Сплошной дождь.

- А в позапрошлом?

- То же самое. Ты неудачно оделся и все время мерз.Потом озверел и пошел в "Кауфхоф" покупать себе свитер.