- И как, купил?

- Купил. Очень симпатичный, серый с синими полосами.Да, верно, был такой. Я нашел его дома вместе с еще какими-то предметами одеждыи быта, которых совершенно не помнил. Значит, и в те два года, которыеспрятались за стеной беспамятства, погода была плохой. А в этот раз солнечно итепло. Везенье. Все будет хорошо, Муся. Все будет хорошо, Корин.

Гостиница "Штайгенбергер Франкфуртс Хоф"показалась мне родным домом, ведь мы с Мусей останавливались здесь каждый разна протяжении нескольких лет. Прелесть Германии в ее стабильности, здесь такредко что-то меняется, по крайней мере на поверхностный взгляд туриста, и всеостается узнаваемым, привычным и оттого особенно уютным. Мой номер оказался начетвертом этаже, и я с удовольствием шел по длинному коридору, разглядывая иузнавая висящие на стенах старинные полотна: на этом этаже я жил, насколько мнепомнится, два раза, а Муся уверяет, что и в прошлом году тоже.

Распаковал вещи, развесил в шкафу сорочки, расставил вванной на широкой столешнице туалетные принадлежности, вытащил из мини-барабутылку минералки и с удовольствием выпил. Ну вот и наступил тот момент, когдаможно звонить Веронике и договариваться о встрече. А я нервничаю, как пацансопливый перед свиданием. О моем приезде в октябре Вероника знала уже давно, апару недель назад Муся по моей просьбе позвонила ей, чтобы выяснить, будет лиона в городе во время ярмарки. Оказалось, что будет. И будет терпеливо ждатьмоего звонка, когда я приеду. Вот я приехал. И... что дальше?

Плохо слушающимися пальцами я извлек из бумажника листочек сзаписанным на нем телефоном Вероники и покосился на стоящий на столе аппарат.Поколебавшись немного, решительно снял трубку и набрал короткий номер. Я звонилМусе. Если по номеру Вероники ответит не она, то пусть уж лучше с абонентом объясняетсяКошечка на своем безупречном немецком, нежели я на корявом английском.Телефон-то служебный, в офисе, мало ли кто снимет трубку.

- Позвони, пожалуйста, Веронике. Скажи, что я здесь ихотел бы встретиться с ней прямо сегодня.

- Где?

- Все равно. Где она скажет.

- Ох, Корин, - вздохнула Муся и рассмеялась, - что быты без меня делал! Скоро в туалет тебя водить буду и попку вытирать. Ладно,сейчас позвоню.

Я положил трубку и уставился на кровать, огромную,"кинг сайз". В точно такой же кровати год назад я занимался любовью скрасивой женщиной. Где она лежала, справа, ближе к окну, или слева? Были лизадернуты шторы? И вообще, как это было? А может быть, не в постели, а вванной, или на полу, или в кресле? И если будет снова, то так же, как в прошломгоду, или как-то иначе? Если моей памяти суждено вздрогнуть и проснуться именноздесь, в объятиях прекрасной Вероники, от ее поцелуев или звука ее сладкихстонов, то нужно, чтобы все происходило точно так же, как тогда, почему-то мнеэто казалось особенно важным. Но как узнать, так же это происходит или нет?Спросить у Вероники? Попросить, ее воспроизвести обстановку? Бред, бред, бред!Во-первых, неизвестно еще, дойдет ли дело по постели, потому что непонятно, каксложится встреча, как пойдет разговор, возникнут ли между нами теплота, довериеи хоть какие-нибудь сексуальные чувства. Я был не уверен и в себе (несмотря насвои многонедельные сладострастные мечтания), и в женщине, которую не помнил. Аво-вторых, даже если все сложится и срастется, как, какими словами попроситьмою будущую партнершу устроить все так, как было год назад? Ведь она можетпочувствовать себя оскорбленной и подумать, что я использую ее исключительнокак рабочий инструмент в собственной борьбе с амнезией. Обидится и уйдет, хлопнувдверью. Наверное, сначала нужно поговорить с ней, задать все интересующие менявопросы, а уж потом приступать к интиму, а то, не ровен час, сделаюкакое-нибудь неловкое (в эмоционально-психологическом смысле) движение, и онауйдет. А я останусь у разбитого корыта, то есть не только без секса, но и безинформации.

Мне казалось, что мысли мои звучат громко, на всю комнату. Яслушал их будто со стороны и невольно усмехался: Корин, кобель ты неисправимый,тебе говорят, что женщина влюблена в тебя, а ты думаешь о том, как лучше, какловчее использовать ее в своих интересах, попутно удовлетворив еще исексуальное кобелиное любопытство. Где твоя юношеская дрожь, которой ты сам жеи удивлялся, лежа в одинокой постели на третьем этаже санаторного корпуса? Гдетвои эротические сны, в которых ты ласкал изображенную на фотографии женщину ипосле которых ты просыпался потным, взволнованным и слегка пристыженным?Хочешь, Корин, я скажу открытым текстом, что с тобой происходит? Ты боишься,что живая Вероника тебе, сегодняшнему, не понравится, и у тебя ничего неполучится. Поэтому ты заранее придумываешь на всякий случай отговорки на тему отом, что эта женщина нужна тебе только для дела, для получения информации ивосстановления памяти. И если тебя постигнет неудача, то ничего страшного,потому что не стыдно не хотеть женщину, которая тебе не понравилась и которуюты пытаешься ласкать по принуждению, потому что так надо. Ау, Бегемотище,спасибо тебе, друг любезный, за науку и ментальные упражнения! Хоть ты изасланный, но полезным оказался.

Я смотрел на застеленную красивым покрывалом широкую кроватьи пытался представить лежащую Веронику, ее разметавшиеся по подушке волосы, ееобнаженные плечи. Пытался... и не мог. Но во мне с каждой секундой все ярчеразгоралась надежда, что именно здесь, на этой кровати, в этой комнате, этойночью и произойдет то, чего я безуспешно ожидал на протяжении пяти месяцев.Меня озарит вспышка, стена рухнет, и память вернется ко мне.

Через десять минут Муся сообщила, что Вероника будет ждатьменя в семь вечера в холле гостиницы.

* * *

Меня охватил давно забытый мандраж, и, чтобы унять его, ярешил отправиться по хорошо знакомым и издавна любимым местам города, где ягулял прежде и куда наверняка ходил и в последние два приезда. Дошел до набережной,наслаждаясь солнышком и едва заметным ветерком, и вскоре оказался на РомереРатушной площади. Это место я знал как свои пять пальцев. В доме 19 - ресторан"Вайнштубе им Ромер", в котором я был всего один раз. В доме 15 -магазинчик сувениров, где я всегда покупал разные симпатичные мелочи себе напамять и другим на подарки. Именно отсюда я привез как-то матушкеочаровательную вазочку, именно в этом магазине купил дорогущий коллекционныйрождественский колокольчик 1984 года, который подарил своей тогдашней дамесердца. Хозяин магазина, помнится, долго объяснял мне, что в этой коллекциидизайн колокольчика меняется каждый год, и сам год обязательно указывается,поэтому цена его постоянно растет. Чем больше лет проходит, тем больше цена. Втом году, если память меня не подводит, я заплатил за него что-то околочетырехсот марок, но хозяин сказал, что на следующий год, если его не купят, онбудет стоить существенно дороже.

А вот и мой любимый дом, отделанный в стиле фахверк, похожийна картинку из сборника сказок братьев Гримм. Напротив него, в доме номер 6,ресторан "Шварце Штерн", что, в переводе означает "Чернаязвезда". Фирменное блюдо, в котором я себе никогда не отказывал, - белыйтоматный суп с ореховой лапшой, ценой в 14 марок 50 пфеннигов. Правда, рядом втой же строчке стояли непривычные для меня цифры: 7,41 евро. Да, конечно, с 1января вся Европа переходит на единую валюту, и уже сейчас на каждом ценникеуказываются две цены. Два года назад этого еще не было. Интересно, в прошломгоду я приходил сюда есть свой любимый суп с ореховой лапшой?