— Ладно, не ной, — сказал Сварог. — Если ягде-то почую колдовство, так и скажу. А насчет всего, что есть не колдовство, анаука, объяснять придется до утра…

Он вошел в вестибюль, с любопытством огляделся. Под ногамиупруго пружинил ворс роскошнейшего ковра, в простенках висели огромные полотнав массивных золоченых рамах, а на полотнах кипели морские сражения — гроздьябелых парусов, целых и разорванных в клочья, тяжелые тучи порохового дыма,пламя, облепленные людьми сломанные мачты на волнах, чернеющие в воде головы,незнакомые флаги и вымпелы, багрово-золотистое зарево… И потемневшие от времеништурвалы на стенах — определенно настоящие. И модели фрегатов в стеклянныхящиках. Несомненный уклон в морскую тематику, причем военно-морскую… Если это ив самом деле приют моряков, окружающий комфорт недвусмысленно указывает, чтопростые боцманы и прочие гардемарины с кондукторами сюда вряд ли попадали.Неброская роскошь и отсутствие вывески — сие нам знакомо донельзя…

Он сделал несколько шагов в глубь коридора, потрогалначищенную (сколько тысячелетий назад?) медную ручку первой же двери. Дверьбесшумно подалась, за ней обнаружился шикарный гостиничный номер: уютныекожаные кресла, ковер во весь пол, огромный телевизор непривычного дизайна, нолегко узнаваемый, и что-то крайне похожее на видеомагнитофон, и что-то весьмасмахивающее на компьютер, и затейливая люстра с кучей висюлек цвета чистейшегоаквамарина. Окна выходят на заливчик. И никакого следа нечистой силы.

Мара бесшумно выскользнула из-за его спины, распахнула дверьв глубине комнаты. Спальня. Огромная, идеально застеленная кровать. За стекломбара батарея разнокалиберных бутылок с красочными этикетками.

— Отдыхать здесь умели, — сказала она.

— Разлагались со вкусом, — кивнул Сварог.

Он добросовестно обошел все номера, коих набралось по семь вкаждом крыле, зажигая повсюду свет. Везде одно и то же — комнаты словно пятьминут назад убраны до блеска в преддверии адмиральского смотра. Можно подумать,здесь и не жили-то никогда…

— Ну вот что, — сказал Сварог, вернувшись накрыльцо. — Заводите-ка коней внутрь. Расписание боевых дежурств — обычное,сложившееся за время славного похода. Оружие держать под рукой, норасслабляться не возбраняется. — И закончил брюзгливо: — Потому что мнесердце отчего-то вещует: либо нас вообще не потревожат, либо заявится что-тотакое, против чего можно бороться только путем немедленного самоубийства…Другие мнения есть?

Не было других мнений. Коней завели в вестибюль, чему они неособенно и удивились. «Бедный ковер», — подумал Сварог, глядя наимпровизированную конюшню, имевшую явственный оттенок этакого варварскогосюрреализма.

Шедарис, одержимый, должно быть, теми же мыслями, хохотнул:

— Видок, конечно, жуткий, да видел бы ты, командир, какмы в Лоране ставили лошадок на ночь в музей с ученым названием«минералогический»…

И разбрелись они по роскошным номерам — Делия с Леверлином,Сварог с Марой, тетка Чари с Шедарисом, Бони с пулеметом. Паколета оставили на стражеза стойкой портье. Сварог еще раз прошелся по комнатам, снабжая всех едой ипитьем, ободряюще похлопал Паколета по плечу (тот грустно-философски развелруками) и ушел к себе.

Мара, скинув сапоги и блаженно вытянув ноги, развалилась вкресле перед телевизором.

— Там, между прочим, роскошная ванная, — сообщилаона. — Течет и холодная, и горячая, еще какие-то краники. Чур, я плещусьпервая. Может, телевизор включим?

— Так он тебе и заработает, — сказал Сварог.Однако, чисто машинально, подошел и потыкал пальцем в кнопки.

Огромный экран вспыхнул всеми цветами радуги.

— Да я пошутила… — успела еще сказать Мара.

И замолчала. Музыка, яркие декорации, игра цветных огней,камера скользит то по эстраде, то по залу, выхватывая аплодирующих зрителей.

Самый обычный концерт, самая обычная публика, только одетапо незнакомой моде. Зато молодая певица, темноволосая красотка в открытом аломплатье, поет на знакомом языке, почти не изменившемся за пять тысяч лет:

Но кто мы и откуда —

когда от этих лет

остались пересуды,

а нас на свете нет…

Сварогу стало чуточку жутковато — так идеально подходилапесня к ситуации, о чем певица, умершая тысячелетия назад, и подозревать немогла.

Как и все, кто сидел в зале. Они были заблудившимся в векахмиражом, все эти люди и даже эта гостиница. Вот только одни миражи, как иположено порядочным видениям, неощутимы, а другие можно потрогать и даже жить вних… Порой изображение пропадало на миг, его сменял электрически гудящий,затейливый черно-белый узор, какие-то хитрые помехи, должно быть,сопровождающие загробное существование таких миражей. Но помехи случалисьредко, и Сварог перестал бояться, что телевизор взорвется.

— Совершенно иначе представляла себе Хелльстад, —сказала Мара.

— Да ну? — хмыкнул Сварог, направляясь ккомпьютеру. Надо сказать, что он тоже иначе себе представлял Хелльстад…

Заложенная ему в сознание программа-отмычка не подвела итеперь.

Сварог вновь ощутил словно бы прошивший тело слабенький удартока — едва положив пальцы на клавиши. Но он уже знал, как с этой штукой управляться.

Только вот не от всякого знания бывает толк. На черномэкране монитора вспыхнули желтые буквы: «Пожалуйста, наберите код нужного вамабонента». А какие у него здесь абоненты? И где взять коды? Сварог вяловыругался.

— Эй! — позвала Мара. — А ведь в шкафубарахлишко…

Сварог подошел к распахнутому ею шкафу. Внизу, рядом счерными низкими сапогами стоял большой коричневый чемодан, а на металлическихплечиках висел синий с сиреневым френч, расшитый золотом по рукавам и лацканам,украшенный полудюжиной затейливых, совершенно незнакомых орденов. Из-под неговиднелись синие брюки с красно-золотым узеньким лампасом. На полочке лежаласиняя шляпа в виде полумесяца острыми концами вниз (на концах красовалисьзолотые кисточки, а сама шляпа была щедро вышита золотой канителью). Рядом —великолепной работы кортик в ножнах. Мара им немедленно завладела и срешительным видом заткнула за пояс. Сварог не препятствовал. Взял шляпу,повертел, положил назад — настоящая, тяжелая, парадная, похоже. Двумя пальцамивытянул из бокового кармана френча торчавший наружу лист белой бумаги,свернутый в трубочку.

Короткая строчка букв и цифр, видимо, код. И совершеннопонятный текст:

«База „Стагар“ Полночного Флота — штандарт-навигаторуГоронеро.

Получением сего немедленно прибыть базу. Вертолет за вамивыслан. 11.24 шифровкой морского министра объявлена Белая Тревога. Вероятностьучений исключена. ОДШ-4 Турзо».

«Если ОДШ не означает „оперативный дежурный штаба“ — яне граф, а балерина», — подумал Сварог.