— Он… — Кэти заколебалась, но, решив избавить Рамона отвозможных затруднений, сказала:

— Он занимается перевозками.

— Не шутишь? — Карен бросила на Кэти внимательный взгляд. —Он только твой или и другим кое-что позволено?

Кэти не смогла сдержать улыбки от обезоруживающейоткровенности Карен.

— Это имеет значение?

— Ты же знаешь, что имеет. Мы подруги. И если он твой, топусть твоим и остается.

Зеленые раскосые глаза смотрели откровенно. У Каренсвоеобразная этика, она не крала у подруг мужчин. И тем не менее Кэти сталообидно, что Карен не задумываясь предположила, что может легко увлечь Рамона, итолько ради их дружбы не делает этого.

— Кокетничай на здоровье, мне плевать! — ответила Кэти, хотяона этого не чувствовала. — Он весь твой, если хочешь. А я пока собираюсьпереодеться.

Пока она надевала бикини, ее постепенно заполняло чувстводосады: почему она не сказала Карен, чтобы та оставила Рамона в покое? И чтоозначает то откровенное восхищение в глазах Рамона, с которым он смотрел напышную фигуру Карен?

Кэти стояла перед зеркалом в купальном костюме и критическиизучала свою внешность. Яркая голубая ткань бикини подчеркивала великолепнуюфигуру во всей ее красе: полная высокая грудь, узкая талия, изящная линиябедер, длинные стройные ноги. Кэти подумала, что, вероятно, она единственная изженщин, которая может рассматривать себя, почти обнаженную, совершеннобеззастенчиво. Мужчины восхищенно свистели вслед Карен Вильсон, но они замиралив молчании перед Кэти Конелли. Спокойное достоинство в наклоне головы иприродная грация, с которой она двигалась, делали ее в глазах окружающихнемного отстраненной, и Кэти, даже если бы и захотела, не смогла бы изменитьсвой образ, что, впрочем, она и не пыталась сделать. За исключением баров Кэтиредко общалась с незнакомыми мужчинами. Она казалась недоступной. Как правило,когда мужчины устремляли взгляд на ее безупречную кожу и чистые голубые глаза, онивидели в ней скорее классическое совершенство, чем чувственный призыв. Узнаваяее получше, они обнаруживали, что Кэти не только очень сердечная,доброжелательная, но и наделена хорошим чувством юмора, и им хватало такта невынуждать ее к резким отказам, чуждым ее природе. Они болтали с ней, смеялись иназначали свидания, но их ухаживания обычно ограничивались мягкими шутливыминамеками, которые Кэти игнорировала, подчеркнуто улыбаясь.

Она вынула гребень из струящихся волос, встряхнула головой,чтобы придать им естественный вид, кинула последний раздосадованный взгляд взеркало.

Вернувшись в бассейн, она нашла Рамона в шезлонге вокружении трех красоток, сидящих на полотенцах. Красотки явно флиртовали с ним.Под тентом расположилась Карен в обществе Брэда и Дона.

— Рамон, могу ли я присоединиться к твоему гарему? —иронически поинтересовалась Кэти, слабо улыбаясь.

Ленивая усмешка пробежала по загорелому лицу Рамона, когдаон, посмотрев на девушку, поднялся, уступая ей свой шезлонг. Кэти вздохнула — судяпо всему, она могла бы прийти и в пальто; Рамон не обратил на бикини никакоговнимания. Он сел за столик к Карен.

Пытаясь не замечать перемены в своем настроении, Кэти началапокрывать ноги кремом для загара.

— Может, тебе помочь? — ухмыльнулся Дон. Кэти подняла глазас вымученной улыбкой.

— У меня не настолько длинные ноги, — сказала она. В отличиеот Брэда Дон не был очарован Карен столь сильно, чтобы не замечать другихдевушек. И даже слабого поощрения со стороны Кэти было бы достаточно: Дон слегкостью перенес бы свои притязания с Карен на нее.

Кэти втирала крем в левую руку, когда услышала, как Каренсказала:

— Рамон, Кэти говорит, что ты занимаешься перевозками натранспорте.

— Да. Она так сказала? — произнес Рамон, растягивая слова итаким тоном, что Кэти остановилась и пристально посмотрела на него. Он сиделоткинувшись в кресле, с тонкой сигарой, зажатой между белоснежными зубами, ивопросительно глядел на Кэти.

Она вспыхнула и поспешно отвела глаза. Карен между темсделала все возможное, чтобы уговорить Рамона пойти поплавать, но встретилалишь вежливый отказ.

— Ты не умеешь плавать? — спросила Кэти, когда остальныепокинули их.

— Кэти, Пуэрто-Рико — остров, — сухо ответил Рамон. — Содной стороны — Атлантический океан, с другой — Карибское море. Так что вПуэрто-Рико достаточно воды, чтобы научиться плавать.

Кэти посмотрела на него в замешательстве. С того момента какон поцеловал ее в квартире, в их отношениях произошел неуловимый сдвиг. Доэтого от нее зависело все происходящее и она оставалась уверенной в себе.Теперь она чувствовала себя смущенной и удивительно ранимой, в то время какРамон казался решительным и самоуверенным. Пожав плечами, она сказала:

— Я только лишь хотела предложить научить тебя плавать,думала, ты не умеешь. И совсем нет необходимости разражаться лекцией огеографическом положении Пуэрто-Рико.

Не обращая внимания на ее раздраженный тон, он предложил:

— Если хочешь поплавать, пойдем.

У Кэти похолодело все внутри, когда Рамон подошел и взглянулна нее с высоты своего роста. Его грудь была покрыта легким пушком темныхволос. Смущенная Кэти остановила взгляд на цепочке с серебряным медальоном,которую он носил. Потом она отвернулась и старалась не смотреть на него, покане осознала, что Рамон и не думает отходить от нее. Когда же она наконец смоглаподнять глаза, Рамон мягко произнес:

— По-моему, ты выглядишь великолепно. Непрошеная улыбкатронула губы Кэти.

— Я думала, ты не заметишь, — сказала она, когда ониподходили к бассейну.

— Я и не думал, что ты хочешь, чтобы я смотрел на тебя.

— Ты же смотрел на Карен, — вырвалось у Кэти. Она смущеннотряхнула головой и постаралась произнести следующую фразу более уверенно:

— Я не это имела в виду.

— Да, — улыбнулся он. — Разумеется, не это. Ей стало легко.Кэти непринужденно и грациозно вошла в воду. Рамон плыл около нее, без видимыхусилий задавая темп. Проплыв около мили, Кэти коснулась дна. Рамон плавал ещедолго, и она весело крикнула ему:

— Рисуешься!

Ловко нырнув, он исчез из виду. Кэти пронзительновзвизгнула, когда Рамон под водой обхватил ее ноги и потащил ко дну. Онавсплыла на поверхность, хватая ртом воздух, глаза ее слезились от хлорки.

— Это, — тоном строгой наставницы сказала Кэти, когда надводой показалась голова Рамона, — просто ребячество. Так же, как и вот это!