Хэл Шелбурн подумал, что это выглядело так, будто Булапросто исчезла на страницах одного из своих журналов с детективными историями,и мурашки побежали у него по спине, а сердце сжалось. Затем он внезапноосознал, что выстрелы прозвучали примерно в то же время, когда обезьяна…

– Хэл? – позвала Терри сонным голосом. – Ты идешь?

Он выплюнул пасту в раковину и прополоскал рот.

– Да, – ответил он.

Еще раньше он положил обезьяну в чемодан и запер его. Онилетят обратно в Техас через два или три дня. Но прежде чем они уедут, онизбавится от этого проклятого создания навсегда.

Каким-нибудь способом.

– Ты был очень груб с Дэнисом сегодня, – сказала Терри изтемноты.

– Мне кажется, что Дэнису именно сейчас было необходимо,чтобы кто-нибудь был с ним резок. Он начал выходить из-под контроля. Я не хочу,чтобы это плохо кончилось.

– С психологической точки зрения, побои едва ли приносятпользу и могут…

– Я не бил его, Терри, ради Бога!

– …укрепить родительский авторитет.

– Только не надо мне излагать всю эту психологическуюерунду, – сердито сказал Хэл.

– Я вижу, ты не хочешь обсуждать это.

Ее голос был холоден.

– Я также сказал ему, чтобы он вышвырнул из дома наркотики.

– Ты сказал? – На этот раз ее голос звучал встревоженно. – Икак он это воспринял? Что он ответил?

– Ну же, Терри! Что он мог сказать мне? Отгадай! У тебядостаточно вдохновения?

– Хэл, что случилось с тобой? Ты не такой, как обычно.Что-то не так?

– Все в порядке, – ответил он, думая о запертой в чемоданеобезьяне. Услышит ли он, если она начнет стучать тарелками? Да, конечно,услышит. Приглушенно, но различимо. Выстукивая для кого-то судьбу, как это ужебыло для Булы, Джонни Мак-Кэйба, собаки дяди Уилла Дэзи.Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь, это ты, Хэл? – Я просто слегка перенапрягся.

– Я надеюсь, что дело только в этом. Потому что ты мне такимне нравишься.

– Не нравлюсь? – Слова вылетели прежде, чем он успелудержать их. – Так выпей еще валиума, и все будет снова о'кэй.

Он слышал, как она сделала глубокий вдох, а затем судорожновыдохнула. Потом она начала плакать. Он мог бы ее успокоить (вероятно), но внем самом не было покоя. В нем был только ужас, слишком много ужаса. Будетлучше, когда обезьяна исчезнет, исчезнет навсегда. Прошу тебя, Господи,навсегда.

Он лежал с открытыми глазами очень долго, до тех пор, покавоздух за окном не стал сереть. Но ему казалось, что он знает, что надо делать.

Во второй раз обезьяну нашел Билл.

Это случилось примерно год спустя после того, как была убитаБула Мак-Кэфери. Стояло лето. Хэл только что закончил детский сад.

Он вошел в дом, наигравшись во дворе. Мать крикнула ему:

– Помойте руки, сеньор, вы грязны, как свинья.

Она сидела на веранде, пила холодный чай и читала книгу. Унее был двухнедельный отпуск.

Хэл символически подставил руки под холодную воду и вытервсю грязь о полотенце.

– Где Билл?

– Наверху. Скажи ему, чтобы убрал свою половину комнаты. Тамстрашный

Беспорядок.

Хэл, которому нравилось сообщать неприятные известия вподобных случаях, бросился наверх. Билл сидел на полу. Маленькая, напоминающаякроличью нору дверка, ведущая в задний чулан, была приоткрыта. В руках у негобыла обезьяна.

– Она испорчена, – немедленно сказал Хэл.

Он испытал некоторое опасение, хотя он едва ли помнил своевозвращение из ванной комнаты, когда обезьяна внезапно начала стучатьтарелками. Неделю или около того спустя он видел страшный сон об обезьяне иБуле – он не мог в точности вспомнить, в чем там было дело – и проснулся отсобственного крика, подумав на мгновение, что что-то легкое на его груди былообезьяной, что, открыв глаза, он увидит ее усмешку. Но, разумеется, что-толегкое оказалось всего лишь подушкой, которую он сжимал с панической силой.Мать пришла успокоить его со стаканом воды и двумя оранжевыми таблеткамидетского аспирина, которые служили своеобразным эквивалентом валиума длядетских несчастий. Она подумала, что кошмар был вызван смертью Булы. Так оно ибыло в действительности, но не совсем так, как это представляла себе его мать.

Он едва ли помнил все это сейчас, но обезьяна все-такипугала его, в особенности, своими тарелками. И зубами.

– Я знаю, – сказал Билл. – Глупая штука. – Она лежала накровати Билла, уставившись в потолок, с тарелками, занесенными для удара. – Нехочешь пойти к Тедди за леденцами?

– Я уже потратил свои деньги, – сказал Хэл. – Кроме того,мама велела тебе убрать свою половину комнаты.

– Я могу сделать это и позже, – сказал Билл. – И я одолжутебе пять центов, если хочешь. – Нельзя сказать, чтобы Билл никогда не ставилХэлу подножек и не пускал в ход кулаки без всякой видимой причины, но восновном они ладили друг с другом.

– Конечно, – сказал Хэл благодарно. – Только я сначала уберусломанную обезьяну обратно в чулан, ладно?

– Не а, – сказал Билл, вставая. – Пошли-пошли-пошли.

И Хэл пошел. Нрав у Билла был переменчивый, и если бы Хэлзадержался, чтобы убрать обезьяну, он мог бы лишиться своего леденца. Они пошлик Тедди и купили то, что хотели, причем не просто обычные леденцы, а оченьредкий черничный сорт. Потом они пошли на площадку, где несколько ребят затеялиигру в бейсбол. Хэл был еще слишком мал для бейсбола, поэтому он уселся вотдалении и сосал свой черничный леденец. Они вернулись домой только когда ужепочти стемнело, и мать дала подзатыльник Хэлу за то, что он испачкал полотенцедля рук, и Биллу за то, что он не убрал свою половину комнаты. После ужина онисмотрели телевизор, и к тому времени Хэл совсем забыл про обезьяну. Онакаким-то образом оказалась на полке Билла рядом с фотографией Билла Бойда,украшенной его автографом. Там она стояла почти два года.

Когда Хэлу исполнилось семь, уже не было никакой нужды всиделках, и каждое утро, провожая их, миссис Шелбурн говорила:

– Билл, следи внимательно за своим братом.

В тот день, однако, Биллу пришлось остаться в школе послеуроков, и Хэл отправился домой один, стоя на каждом углу до тех пор, покавокруг была видна хотя бы одна машина. Затем он, втянув голову в плечи,бросался вперед, как солдат-пехотинец, идущий в атаку. Он нашел под коврикомключ, вошел в дом и сразу же направился к холодильнику, чтобы выпить стаканмолока. Он взял бутылку, а в следующее мгновение она уже выскользнула у него изрук и вдребезги разбилась об пол. Осколки разлетелись по всей кухне.