— Да. Особенно летом. Я снимаю в Болинас хибару ииногда захожу сюда потрепаться. Ем я здесь только по особым случаям.

Он, конечно, поддразнивал меня, но только чуть-чуть. Улыбкаосвещала его лицо, а взгляд говорил, что он не хочет меня обидеть. Крис былнастроен по-доброму.

— Сколько лет твоей малышке? — довольно небрежнопоинтересовался он, но я была благодарна и за это.

— Через месяц будет пять. Ужас что за ребенок! Цель еежизни — стать ковбоем, и, если она узнает, что мы ездили верхом, надуется ибудет молчать целую неделю. Она считает, что мы с ней только за этим сюда и приехали.

— Как-нибудь возьмем ее покататься. Она смелая?

— Да, не трусиха. Ей бы наверняка понравилось. Я началаездить верхом как раз в ее возрасте.

— Охотно верю, но ты плохо знакома с западным седлом.Оно так натрет тебе задницу, что мало не покажется. Похоже, это уже случилось.

Я вспыхнула и открыла рот, чтобы ответить какой-нибудьгадостью, но вместо этого расхохоталась и подняла руки вверх.

— Сдаюсь. Ты прав.

Около часа мы болтали обо всем и ни о чем: о Калифорнии, оработе, о том, почему оба мы предпочитаем простую жизнь…

Вдруг в комнату вошли несколько человек, показавшихся мнесмутно знакомыми.

— Ты куда смотришь? — спросил Крис.

— Никуда. Наверное, обозналась.

Трое хиппи очень напоминали Криса и обитателей дома. Все тотже облик. Видимо, поэтому мне и померещилось что-то.

— Ты их знаешь? — удивленно спросил он.

— Мне просто показалось.

— Давай разберемся. Забавно… — Он жестом велел имподойти поближе, и я чуть сквозь землю не провалилась.

— Крис… Нет, не надо… Честное слово… Черт побери, этоже помощники оператора!

Все покатились со смеху. Они слышали наш разговор и сразусмекнули, что их шеф устроил очередной розыгрыш.

— Крис Мэтьюз, ублюдок паршивый… Привет, мальчики! Радавидеть вас снова. Чем закончилась съемка? Никто не утопил этих парней отКарсона?

— Нет, они уехали в джипе, как только вы оба слиняли. Апотом мы славно кирнули с Джо и статистами. Мы честно отпахали целый день иподумали: какого черта? А с вами что было?

Казалось, они разговаривали не столько со мной, сколько сосвоим боссом, и я охотно отдала ему инициативу. Крису тоже не терпелось узнать,что они думают о съемках. Похоже, все остались довольны, и я облегченновздохнула. Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы Джо Трамино пострадализ-за нашего безумия. Нашего?.. Нуда, я ускакала с Крисом, и это выгляделодостаточно скверно. Никто не ожидал подобной выходки от «стилиста изНью-Йорка», в том числе и я сама.

Мы заплатили за обед и впятером вывалились наружу. Рядом снашей лошадью стояли автобус, машина и трейлер. Было приятно снова увидетьбуланую кобылу. Она напоминала мне о том, что произошло на пляже.

— Поеду в машине. Спасибо, что пригнали ее.

Они пожелали нам спокойной ночи и взяли лошадь под уздцы, амы с Крисом забрались в его не вызывавшую доверия колымагу. Что будет, если наполпути заглохнет мотор? Мысль о пешей прогулке мне не улыбалась, но в такойкомпании я решилась бы на что угодно.

Педаль газа наконец подалась, а остальное оказалось прощепростого. Ночь была ясная, и луна заливала дорогу серебряным светом.

Я перепела все старые, знакомые с детства песни, и Крисиногда вторил мне. Мы посматривали друг на друга, время от времени целовались ипочти ничего не говорили. Этого не требовалось. Нам и так было хорошо.

Когда впереди замаячило скоростное шоссе, я ощутиларазочарование. Неужели нет дороги подлиннее? Господи, как не хотелось видетьэтих людей, эти машины… Вспомнились пустынная горная тропа и наш безлюдныйпляж.

— Где ты живешь, Джилл?

Мы уже проехали мост. На одной стороне залива светились огниСозалито, Тибурона и Бельведера, а на другой сиял пламенем Сан-Франциско. Этобыло редкое зрелище: после заката обычно все скрывал туман.

— В Марине. У самого залива.

— Понятно.

Через несколько минут мы приехали.

— Будь добр, Крис, остановись у этой двери. Меня ждетСэм.

— Какой еще Сэм? — приподнял бровь Крис.

— Моя малышка.

Он кивнул, и я с замиранием сердца поняла, что меня ревнуют.

— Подождать тебя или отваливать?

— Нет, подожди, пожалуйста. Я сейчас.

Я позвонила к соседям и забрала полусонную дочку.Оказывается, было всего девять часов. Крис сидел на моем крыльце. Я приложилапалец к губам и передала ему ключ, пытаясь не разбудить уснувшую у меня наруках Сэм.

Окинув девочку быстрым взглядом, он одобрительно кивнул иповернулся к двери. В тот же миг на всю улицу прозвучал звонкий голоспятилетнего ребенка:

— Мама, кто это?

Я только усмехнулась, а Крис громко захохотал.

— Это Крис Мэтьюз, Сэм. А это Саманта… Пора спать, юнаяледи. Сейчас я принесу тебе пижаму. Молока хочешь?

— Хочу.

Она уселась на стул и принялась пожирать глазами Криса. Онразвалился на диване, вытянув длинные ноги. Волосы его были взлохмачены ещесильнее, чем днем на пляже. Я дала Сэм пижаму и отправилась на кухню, ноостановилась, услышав хриплый шепот дочки:

— Ты ковбой, да?

В ее голосе слышалась отчаянная надежда. Интересно, что онответит…

— Да. Имеешь что-нибудь против?

— Против? Нет… Нет… Я тоже хочу быть ковбоем! —выпалила она тоном заговорщика.

— Серьезно? Вот здорово! Может быть, мы как-нибудьвыберемся покататься верхом. Но ты знаешь, что для этого нужно? — Я невидела лица Саманты, но могла представить ее широко раскрытые глаза, полныеожидания. — Нужно пить побольше молока и ложиться спать, как только скажетмама. Тогда ты вырастешь большой, сильной и станешь настоящим здоровеннымковбоем.

— А без этого нельзя? — разочарованно спросилаСэм.

— Можно. Но тогда, глупышка, тебя не возьмут в ковбои.

— Ох… Ну ладно…

Я вошла со стаканом, благодарная Крису до глубины души.Впервые в жизни Сэм залпом выдула молоко и стремглав понеслась к кровати, успевлишь помахать рукой и пробормотать:

— Спокойной ночи, мистер… мистер Криц. Как-нибудьувидимся на родео!

Я укрыла ее, поцеловала и вернулась к ужасно довольномусобой Крису.

— Спасибо. Ты сильно облегчил мне жизнь.

— Славная девочка. Она мне понравилась. Настоящийпацан.