– Я сплю с ним каждую ночь. Мне это нужно, Хадсон. Явсе время такая возбужденная, что мне это нужно. И по-моему, это одна изпричин, почему он теперь так поздно играет в бридж, ему бы хотелось, чтобы яуспела заснуть до его прихода. Он как будто стал немного уставать с тех пор,как мы с тобой влюбились друг в друга.

– А ты в первый раз влюбилась, с тех пор как за неговышла?

– Нет. Мне очень жаль, но нет, не в первый. Я уженесколько раз влюблялась. Но никогда ему не изменяла, даже мысли такой не было.Он такой добрый и мягкий, и такой хороший муж, и я так к нему привыкла, и онменя любит и всегда добр со мной.

– Пойдем лучше в «Риц» и выпьем шампанского, –сказал Томас Хадсон. Чувства его становились какими-то противоречивыми.

В баре «Рица» было пусто, и официант принес им вино на одиниз столиков у стены. Теперь там всегда держали сухое перрье-жуэ 1915 года нальду, и официант просто спросил:

– Вино то же самое, мистер Хадсон?

Они выпили друг за друга, и принцесса сказала:

– Я люблю это вино. А ты?

– Очень.

– О чем ты сейчас думаешь?

– О тебе.

– Понятно. Я тоже только о тебе и думаю. Но что тыдумаешь обо мне?

– Я думаю, что нам надо сейчас пойти ко мне в каюту. Мыслишком много болтаем и все ходим вокруг да около, и ни к чему не приходим.Сколько сейчас по твоим часам?

– Десять минут двенадцатого.

– Сколько там у вас времени? – спросил он уофицианта, который подавал им вино.

– Четверть двенадцатого, сэр. – Официант погляделна часы в баре.

Когда он отошел и уже не мог их слышать, Томас Хадсонспросил:

– До которого часа он будет играть в бридж?

– Он сказал, что будет играть очень поздно и чтобы яего не ждала и ложилась спать.

– Допьем вино и пойдем ко мне. У меня там тоже естьнемного.

– Хадсон, но ведь это же очень опасно.

– Всегда будет опасно, – сказал ТомасХадсон. – Но если топтаться на месте, как сейчас, это становится во многораз опаснее.

Когда потом он провожал ее до супружеской каюты, а онаговорила, что не надо, а он ответил, что так гораздо естественнее, принц всееще играл в бридж. Потом Томас Хадсон пошел опять в «Риц», где еще былооткрыто, и велел подать бутылку того же самого вина, и стал читать газеты,взятые на борт в Хайфе. При этом он вдруг сообразил, что это в первый раз замного дней у него нашлось время почитать газеты, и он чувствовал себяотдохнувшим и с большим удовольствием читал газеты. Потом, когда бридж кончилсяи принц, проходя мимо, заглянул в бар, Томас Хадсон предложил ему выпитьстаканчик, перед тем как идти спать; сейчас принц нравился ему еще больше, чемвсегда, он даже испытывал к нему какое-то родственное чувство.

Томас Хадсон и барон сошли с корабля в Марселе. Большинстводругих пассажиров решили ехать дальше, до конечного пункта, которым былСаутгемптон. В Марселе они с бароном обедали в маленьком кафе в Старом Порту,за выставленным на тротуар столиком, ели moules marine`es[22] и попивали изграфинчика vin rose`[23]. Томас Хадсон был очень голоден и вспомнил, что, всущности, был почти все время голоден с тех самых пор, как они ушли из Хайфы.

Да я, кстати, и сейчас чертовски голоден, подумал он. Куда кчерту они подевались, все эти слуги? Хоть бы один показался. А на дворе ветерстановился все холоднее. Это напомнило Хадсону тот холодный день в Марселе,когда они с бароном, подняв воротники пальто, сидели за столиком кафе на крутойулочке, сбегавшей вниз, к порту, и ели moules, разламывая тонкие черныераковинки, которые надо было вылавливать из горячей наперченной молочнойпохлебки с плавающим по ней горячим растопленным маслом, пили вино из Тавеля,на вкус такое, каким Прованс был на взгляд, и смотрели, как ветер раздуваетюбки рыбачек, и туристок, и дурно одетых портовых проституток, когда тевзбирались по крутой, вымощенной булыжником улочке, подхлестываемые мистралем.

– Вы очень нахальный молодой человек, – сказалбарон.

– Хотите еще moules?

– Нет. Я хочу чего-нибудь посолиднее.

– Возьмем еще bouillabaisse[24]?

– Два супа?

– Я голоден. И мы теперь не скоро опять сюда попадем.

– Да, у вас есть-таки основания быть голодным. Ладно.Возьмем bouillabaisse и хороший cha`teau brian, это очень тонкое вино. Придетсямне вас подкормить, распутник вы этакий.

– Что вы теперь думаете делать?

– Гораздо интереснее, что вы теперь думаете делать. Выее любите?

– Нет.

– А, ну слава богу. Для вас сейчас самое лучшее немедляэто прикончить. Самое лучшее.

– Они приглашали меня к себе, на рыбную ловлю.

– Будь это охота, так, может, стоило бы, – сказалбарон. – А рыбная ловля – это очень холодно и очень неприятно. И нечего ейделать из своего мужа дурака.

– Он, наверно, все знает.

– Нет, не знает. Знает только, что она влюблена в вас.И ничего больше. Вы джентльмен, так что все, что вы сделаете, будет правильно.Но ей нечего делать из своего мужа дурака. Вы ведь на ней не женитесь?

– Нет.

– Да она все равно не могла бы выйти за вас замуж, инечего делать его несчастным, разве только если вы ее любите.

– Нет. Не люблю. Теперь я это знаю.

– Ну так я думаю, что вам надо все это прикончить.

– Я тоже так думаю.

– Рад, что вы согласны со мной. А теперь скажите мне поправде, какая она?

– Очень мила.

– Глупости. Я знал ее мать. Вот если б вы знали еемать!

– Сожалею, что не знал.

– Да, уж действительно стоит пожалеть. Не понимаю, какэто вы спутались с такими добропорядочными и скучными людьми. Или, может быть,она вам нужна для вашей живописи или чего-нибудь подобного, а?

– Нет. Это так не делается. Она мне очень нравилась. Исейчас нравится. Но я не люблю ее, и вообще все это стало чересчур сложным.