– А потом на три года по уходу за ребенком сядете? –недовольно поморщившись, спросил он.

– Нет, – твердо ответила Татьяна. – Как толькоможно будет, сразу выйду на службу. У меня есть кому сидеть с малышом.

– Бабушки-нянюшки?

– Сестра мужа, – пояснила она.

– У Стасова есть сестра? – удивился начальник. –Он никогда не говорил об этом, насколько я помню.

– Это сестра другого мужа, бывшего.

Внезапно начальник рассмеялся так весело, что Татьяна неудержалась и тоже улыбнулась, не понимая, что могло его так рассмешить.

– Да, теперь я понимаю Влада! – сказал он. – То-тоон так рвался вас побыстрее из Питера в Москву забрать. Боялся, видно, чтоуведут вас и он тоже перейдет в категорию бывших мужей. Ладно, ТатьянаГригорьевна, идите домой, сохраняйтесь, рожайте. Я очень надеюсь, что вы меняне подведете и в скором времени снова приступите к работе. Теперь с вашимиделами. Сколько их у вас сейчас?

– Восемнадцать, – вздохнула Татьяна.

– Что-нибудь удалось закончить, или будете все восемнадцатьпередавать?

– По двум делам осталось составить обвинительное заключение,это я сделаю за сегодня и завтра. Остальные придется передавать.

До конца дня Татьяна судорожно доделывала все то, что ещеможно успеть доделать по находящимся в производстве делам, и только часов околошести вспомнила о Насте. Ну надо же, она ведь хотела поговорить с ней обУланове и совсем забыла! Вот растяпа! Собственно, Татьяна и в голове не держалаНастин интерес к телеведущему и отказывалась от телевизионного интервью до техпор, пока Уланов не понадобился ей самой в связи с делом об убийстве колдуньиИнессы. Нехорошо получилось, ведь это именно Настя устроила ей встречу сУлановым и познакомила с Дороганем, который эту встречу, грубо говоря, оплатил.

Найдя в записной книжке рабочий телефон Каменской, Татьянанабрала номер. Занято. Позвонила еще раз – снова занято. Она с досадойвзглянула на часы, писанины еще часа на два, не меньше, жаль терять драгоценныеминуты на тупое нажимание кнопок, а автоматический набор в этом хорошо пожившемаппарате давно сломался. Татьяна решительно набрала свой домашний номер.

– Ира, я тебя попрошу дозвониться Насте и пригласить ее кнам на ужин, – деловым и не терпящим возражений тоном сказала она,прижимая трубку к уху плечом и не прекращая печатать на машинке.

– Зачем?

– Мне нужно с ней поговорить. И ей со мной тоже. Еслидоговоришься с Настей, перезвони мне, я у себя.

– На который час договариваться?

– Все равно. Когда она сможет. Но не раньше девяти, мнездесь еще часа два ковыряться.

– Ты поговорила с руководством?

– Да. Не беспокойся, еще пару дней поработаю, не больше.Нужно дела передать и документы оформить. Все, Ириша, дома поговорим, у менядел много.

Ира перезвонила только через полчаса и скучным голосомсообщила, что Настя обещала приехать часам к девяти.

– Что-нибудь случилось? – дежурно поинтересоваласьТатьяна, не отрывая глаз от документа, который в это время заканчивала. –Ты чего такая унылая?

– У меня были планы на вечер… А теперь, раз у нас гости… –пробормотала Ирочка.

– Не выдумывай. Иди куда собиралась. Мы прекрасно без тебясправимся. Я же Настю не на пироги зову, а для разговора.

Ирочка заметно повеселела и стала давать Татьяне указания,что есть на ужин и что в какой кастрюле приготовлено. Образцова слушалавполуха, резонно рассудив, что вникать вовсе не обязательно, она придет домой ивсе сама найдет, подумаешь, бином Ньютона. Вспомнив историческую фразу,произнесенную булгаковским котом Бегемотом, Татьяна невольно перескочиламыслями на саму себя. «Я, наверное, тоже выгляжу сейчас как бегемотиха. А послеродов, судя по всему, стану еще толще. Как жить с таким весом? Черт его знает.И так не могу приличную одежду на себя купить, а если поправлюсь, то вообщехоть караул кричи. Может, прав Стасов и мне действительно надо дома сидеть икнижки писать, а не строить из себя активного государственного служащего?»

* * *

Войдя в квартиру Стасова, Настя поразилась. У нее былаполная иллюзия, что она здесь впервые, хотя она отчетливо помнила, чтоприходила сюда совсем недавно, долго разговаривала с Татьяной, потом ужиналавместе со всеми. И в то же время ощущение новизны было очень отчетливым.Оказывается, между кухней и гостиной нет двери, а есть проем сложнойгеометрической формы. Как же она этого не заметила в прошлый раз? И пол вгостиной очень интересно сделан, наполовину покрыт ковролином, а наполовину –ламинатом, причем граница между покрытиями не прямая, а волнообразная.Ламинатом выложена та часть пола, по которой все время ходят из прихожей вкухню, а ковролин лежит там, где стоит мягкая мебель. «Господи, я же на этомдиване в прошлый раз просидела как минимум час, вход в кухню и пол были прямо уменя перед глазами, а я умудрилась не увидеть. Ну, Каменская, ты даешь!» –подумала она.

– Ты чего, Настюша? – удивленно спросилаТатьяна. – Оглядываешься, как будто в первый раз пришла.

– Ты будешь очень смеяться, но у меня именно такоеощущение, – призналась Настя. – Словно впервые все это вижу. Необращай внимания, я в последнее время была ужасно рассеянной, много чего незамечала. А где твоя ангел-хранительница?

– На свидание побежала, – усмехнулась Татьяна. –Какой-то новый знакомый у нее появился. Ну и слава богу, не дело это, когдамолодая красивая женщина целыми днями занимается моим домашним хозяйством. Ябуду только рада, если у Ирочки образуется какой-нибудь роман.

– Ну вот, – расстроилась Настя, – а как же мойпротеже? Такой хороший парень наш Миша Доценко, а ты его отвергла не глядя. Любимыхродственниц надо отдавать в хорошие руки, а не абы кому.

Татьяна улыбнулась и весело махнула рукой.

– Да перестань ты, она взрослая уже, сама разберется. Тыголодная?

– Голодная. Но напрягаться из-за этого не стоит. Я могусхватить что-нибудь на ходу, бутерброд, например.

– Ну, зачем такие жертвы, – усмехнулась Татьяна, –в холодильнике полный набор для ужина из трех блюд.

Прислушавшись к себе, Настя обнаружила, что к ней вернулсяаппетит, во всяком случае, о еде она думает с нежностью, а не с отвращением,которое испытывала на протяжении последних месяцев. «Ну точно, я моральныйурод, – с горечью подумала она. – Вчера на моих глазах убили ДимкуЗахарова, а я о еде думаю. Но с другой стороны, пока этого не случилось, явообще ни о чем думать не могла, кроме собственных переживаний. Жевала, жевалаодну и ту же сопливую жвачку, выстроила мировую трагедию на песке и смотрелаэту пьесу целыми днями с утра до ночи. А вчерашняя настоящая трагедия менябудто встряхнула. Я даже благодарна Лешке за то, что он, мягко выражаясь,послал меня. Я это вполне заслужила, так что и не обидно. Ничего, я исправлюсь.Я все поняла. И словно ожила. И голова вроде лучше заработала. А аппетит – чтож, нормальная реакция нормального организма на голод, не более того. Не будем этогостыдиться».