Роланд кивнул.

— И эти кольца. Когда она их увидела, она была действительнопотрясена. Она попыталась этого не показать, но все равно было видно.

— Если эти две женщины не подозревают, что они существуют водном теле, что с ними что-то творится неладное, если у каждой — своянепрерывная цепь воспоминаний, частично реальных, частично вымышленных, чтобызаполнить провалы, которые возникают, когда она заменяет другую, что нам тогдас нею делать? — спросил Роланд. — Как нам с нею, вообще, ужиться?

Эдди пожал плечами.

— Меня не спрашивай. Это твои заморочки. Это ты всетвердишь, что она тебе нужна. Черт возьми, ты головой своей рисковал, чтобы еесюда перетащить, — Эдди на мгновение задумался, вспомнил, как он занес нож надгорлом Роланда, и вдруг рассмеялся, хотя в этом не было ничего смешного.Рисковал головой, В ПОЛНОМ СМЫСЛЕ СЛОВА, дружище, подумал он про себя.

Они помолчали. Одетта мирно спала, дыша глубоко и ровно.Стрелок собирался уже еще раз предупредить Эдди, чтобы тот держался настороже,и объявить (причем достаточно громко, чтобы и Госпожа, если она вдруг не спит,а притворяется, тоже услышала), что он собирается залечь спать, как вдруг Эддисказал одну вещь, которая вспыхнула молнией в сознании Роланда и помогла ему —хотя бы частично — понять все то, что ему так отчаянно нужно было узнать.

В самом конце, когда они уже прошли через дверь.

В самом конце она переменилась.

А он что-то такое понял, что-то такое…

— Вот что я тебе скажу, — Эдди задумчиво поворошил уголькикостра клешнею краба, которым они только что поужинали. — Когда ты ее провозил,мне показалась, что это я шиз.

— Почему?

Эдди задумался, но потом лишь пожал плечами. Объяснить былоочень непросто, или, быть может, он просто устал.

— Это не важно.

— Почему?

Эдди внимательно посмотрел на Роланда, понял, что тот задаетсерьезный вопрос из серьезных соображений — по крайней мере, ему такпоказалось, — и на минуту задумался.

— Это действительно трудно будет объяснить, старик. Ясмотрел в эту дверь. И то, что я там увидел, меня напугало до чертиков. Когдакто-нибудь движется с той стороны этой двери, у тебя впечатление такое, какбудто ты движешься вместе с ним. Ты понимаешь, о чем я.

Роланд кивнул.

— Ну так вот, я смотрел в эту дверь, как в кино… ладно, этоне важно, потом объясню… до самого конца. А когда ты развернул ее лицом сюда, яувидел себя. Это как… — Он не сумел подобрать нужного слова. — Не знаю. Какбудто я видел свое отражение в зеркале, но это было не зеркало, потому что…потому что мне показалось, что я вижу кого-то другого. Как будто меня вывернулонаизнанку. словно я находился в двух местах одновременно. Черт, не знаю, какэто объяснить.

Но стрелка словно громом поразило. Именно это он ипочувствовал, когда они проходили через дверь, именно это с нею и произошло…нет, не с нею, а с ними: в какой-то момент Одетта и Детта увидели друг друга,но не так, как бывает, когда ты смотришься в зеркало — а когда смотришь накого-то другого. Зеркало вдруг превратилось в оконное стекло. Одетта увиделаДетту, Детта — Одетту, и панический ужас обуял их обоих.

Они знают, — мрачно подумал стрелок. Может быть, раньше онии не знали, но теперь они обе знают. Если даже каждая будет пытаться скрыть этоот себя самой, все равно они видели, поняли и, может быть даже, запомнили…

— Роланд?

— Что?

— Просто хотел убедиться, что ты не заснул с открытымиглазами. А то у тебя сейчас был такой вид, как будто ты отлетел далеко и надолго.

— Если и так, я уже вернулся, — сказал стрелок. — Я сейчаслягу спать. А ты, Эдди, запомни, что я сказал: будь начеку.

— Я послежу, — уверил его Эдди, но Роланд знал, что будь онхоть трижды больным, сегодня ночью следить и бдить предстоит ему.

А все остальное уже вытекает из этого обстоятельства.

7

После всех этих шумных событий Эдди и Детта Уолтер оченьскоро опять заснули (Детта, правда, скорей не заснула, а впала в какую-тобессознательную прострацию, завалившись набок в своей коляске, повиснув наопутывающих ее веревках.)

Стрелок, однако, не спал.

Мне нужно будет столкнуть их обеих друг с другом, — думалон, и ему не был нужен никакой Эддин «спец из дурки», чтобы понимать, чтоборьба эта будет не на жизнь, а на смерть. Если светлая личность, Одетта,одержит верх, все еще может закончиться благополучно. Если же победит темная, снею будет все кончено.

Однако он чувствовал, что в этой борьбе нужно будет добитьсяне чьей-то гибели, а воссоединения. Он уже понял, что для него — для них — естькое-что ценное в этой низменной неуступчивости и строптивости Детты Уокер. Онанужна ему, но только так, чтобы держать ее под контролем. Да, путь предстоитнелегкий. Она принимала их с Эдди за каких-то чудовищ, которых она называла«белыми мудаками». Это — всего лишь опасный бред, но на пути к Башне имвстретятся настоящие чудища: омарообразные твари не первые и не последние.Женщина из разряда «буду держаться, пока не сдохну», в сознание которой онвошел на той стороне двери и которая ночью сегодня опять появилась, была бы какнельзя кстати, если дело дойдет до столкновения с этими чудищами, но только втом случае, если ее удастся обуздать спокойною человечностью Одетты Холмс — иособенно сейчас, когда на руке у него не хватает двух пальцев, патроны почти наисходе, и опять начинается жар.

Но это уже шаг вперед. Если у меня получится сделать так,чтобы они признали существование друг друга, они тут же вступят в борьбу. Воттолько как это сделать?

Он так и не спал этой долгой ночью, а все думал и думал. Жарразгорался, но ответа Роланд так и не нашел.

8

Эдди проснулся незадолго до рассвета, увидел, что стрелоксидит у потухшего костра, по-индейски закутавшись в одеяло, и подсел к нему.

— Как самочувствие? — спросил он, понизив голос. Госпожа ещене проснулась: она крепко спала в своем кресле, опутанная веревками, и лишьиногда вздрагивала во сне, стонала и бормотала что-то неразборчивое.

— Нормально.

Эдди обвел его оценивающим взглядом.

— А видок у тебя неважный.

— Спасибо, Эдди, — сухо ответил стрелок.

— Тебя всего трясет.

— Это пройдет.

Госпожа снова вздрогнула и застонала — на этот раз однослово прозвучало почти разборчиво. Она, кажется, пробормотала: «Оксфорд».