Когда коляска встала на колеса, Роланд и Эдди начистовыбились из сил. Коляска и женщина в ней весили вместе, наверное, не меньшедвухсот пятидесяти фунтов, из которых большая часть приходилась на коляску.Эдди вдруг пришло в голову, что если бы Роланд забрал эту женщину из еговремени, из 1987 года, ее коляска весила бы фунтов на шестьдесят меньше.

Детта хихикала, фыркала, моргала глазами, залитыми кровью.

— Как же вы это со мной обращаетесь, парни?

— Звоните своему адвокату, — буркнул Эдди. — Подавайте всуд.

— И уж как, бедные, задолбались меня поднимать. Минутдесять, считай, провозились.

Стрелок оторвал лоскут от своей рубахи — от нее и такостались одни лохмотья, так что было уже не жалко — и протянул левую руку,чтобы вытереть кровь у нее со лба. Он попыталась его укусить, и по жуткомулязгу ее зубов Эдди заключил, что если бы Роланд замешкался хоть на миг, ДеттаУокер уравняла бы количество пальцев у него на руках.

Заливаясь смехом, она уставилась на стрелка с этакимнарочитым весельем в глазах, но Роланд видел, что за этим весельем скрываетсястрах. Она боялась его. Потому что он был Воистину Гнусный Мужик.

Почему она так его прозвала? Может быть, потому, что накаком-то глубинном уровне подсознания, она чувствовала, что он знает о ней всюправду.

— Чуть-чуть, беложопый, тебя не достала, — расхохоталасьона. — Чуть-чуть не попался на этот раз.

— Подержи ей голову, — спокойно проговорил стрелок. — Онакусается, как хорек.

Эдди придержал ей голову, и Роланд тщательно вытер рану налбу. Она была небольшой и, кажется, не глубокой, но стрелок не хотел рисковать:он спустился к морю, смочил лоскут в соленой воде и вернулся обратно.

Когда он приблизился к ней, она завопила благим матом:

— Не прикасайся ко мне этой штукой! Из этой воды зверюгивылазят ядовитые, а ты собрался ее мне на рану! Убери! Убери!

— Держи ей голову, — повторил стрелок все тем же спокойнымтоном. Детта мотала ею из стороны в сторону. — Я не могу рисковать.

Эдди схватил… и сжал голову Детты, когда она попыталасьвывернуться. Она поняла, что Эдди шутить не намерен, и успокоилась тут же,больше не проявляя никакого страха перед этой мокрой тряпкой. Все равно оналишь притворялась.

Она улыбнулась Роланду, когда тот промывал ей рану,осторожно удаляя последние прилипшие песчинки.

— Это надо ж, мужик, у тебя видок, — заметила Детта. — Ты непросто весь выдохся, ты же совсем больной, беложопый. Этак ты далеко не уйдешь.Этак ты скоро ножки протянешь.

Тем временем Эдди разобрался в примитивной системеуправления коляской. Он обнаружил простой ручной тормоз, блокирующий обаколеса. Детта дотянулась до него правой рукой, подождала, пока Эдди как следуетне разгонится, а потом резко дернула рычаг, умышленно перевернув коляску. Нозачем? Лишь для того, чтобы они остановились и потеряли время. Не слишкомразумный поступок, но такой женщине, как Детта, по мнению Эдди, и не нужнокаких-то разумных причин. Такая, как Детта, с большою охотою будет делатьдругим подлянки, исключительно из-за своей непробиваемой низости.

Роланд немного ослабил веревки, чтобы не нарушать циркуляциюкрови, а потом привязал ее правую руку так, чтобы она не могла дотянуться дотормоза.

— Ничего, господин хороший, — уверила Детта, показав всесвои зубы в гнусной ухмылке. — Ничего. Найдутся другие способы попридержатьвас, ребятки. Разнообразные способы.

— Пойдем, — сказал стрелок безо всякого выражения.

— Ты сам-то как, старина? — спросил Эдди. Уж очень Роландбыл бледным. — Нормально?

— Да. Пойдем.

Они побрели дальше по пляжу.

10

Стрелок настоял, чтобы Эдди хотя бы на час дал ему покатитьколяску, и тот с неохотою уступил. С первой песчаной ловушкой Роланд справилсясам, однако уже на второй Эдди пришлось помогать стрелку — один бы Роланд невытянул: он и так уже жадно ловил ртом воздух, а на лбу у него выступили каплипота.

Эдди дал ему прокатить коляску еще немного, и Роланд даженаловчился лавировать между песчаными ямками, затягивающими колеса, но в концеконцов коляска опять застряла, и Эдди сумел вынести только пару мгновений,наблюдая за тем, как Роланд пытается ее вытащить — он тяжело дышал, а ведьма вколяске (теперь Эдди стал ее мысленно так называть) ревела со смеху и всемтелом откидывалась назад, значительно усложняя задачу, — он не выдержал и,оттолкнув стрелка плечом, одним яростным рывком выдернул коляску из песка.Коляска пошатнулась, и теперь он увидел/почувствовал, как она подалась вперед,насколько это позволяли веревки. Каким-то жутким, едва ли не сверхъестественнымчутьем она безошибочно улавливала, что нужно делать в каждый определенныймомент, чтобы перевернуть коляску.

Роланд навалился всем весом на спинку коляски, помогая Эдди,и ее удалось уравновесить.

Детта обернулась к ним и заговорщицки им подмигнула, причемтак похабно, что у Эдди по рукам побежали мурашки.

— Вы чуть меня снова не кувыркнули, ребятки, — объявила она.— Вы уж со мною поаккуратнее, ладно? Я, как-никак, пожилая тетка, калека, такчто вы обходитесь со мной поласковей. Обо мне нужно заботиться.

Она рассмеялась… оглушительно рассмеялась.

И хотя Эдди действительно нравилась эта женщина, то есть,другой ее лик, и он готов был о ней заботиться — он даже готов был влюбиться внее сразу же, с первого взгляда, с первого разговора, — теперь у него руки таки чесались сомкнуться на ее горле и подавить этот смех, так чтобы она никогдауже не смогла смеяться.

Она опять оглянулась назад, прочла его мысли, как будто онибыли написаны у него на лбу большими красными буквами, и еще пущерасхохоталась. В глазах ее пылал вызов. Ну давай, беложопый. Давай. Тебе жехочется. Давай, сделай, чего тебе хочется.

Иными словами, опрокидывай не одну коляску, но и женщинутоже, подумал Эдди. Опрокидывай, чтобы уже до конца. Вот чего она хочет. ДляДетты Уокер умереть от руки белого человека — быть может, единственнаянастоящая цель ее жизни.

— Поехали, — сказал он, толкая коляску. — Наше турне поморскому берегу продолжается, лапонька, нравится вам это или нет.

— Пошел на хуй, — выдавила она.

— Отсоси его, детка, — с большим удовольствием отозвалсяЭдди.

Стрелок плелся рядом, понурив голову.

11

Когда они вышли к голове каменистого пласта, судя по солнцу,было часов одиннадцать, и здесь они сделали часовой привал, спасаясь в тени,пока солнце неторопливо приближалось к зениту. Эдди с Роландом доели остаткиомара, приготовленного прошлым вечером. Эдди предложил и Детте поесть, но тавновь отказалась: она, мол, знает, что у них на уме, и, если уж им так хочется,лучше будет прикончить ее голыми руками, а не пытаться ее отравить. Такпоступают лишь трусы, заключила она.