Мы ничего не ответили и побрели прочь. Василий стоял возлесвоего палисадника и недовольно смотрел нам вслед. Дождавшись, когда мы отойдемподальше, он направился к своему крыльцу. Тут же рядом с нами распахнулосьокошко, и шустрая бабуся, с которой мы уже успели свести знакомство ранее, сообщила:

— Бутылку он у Валентины купил. Видать, сильно маялся.Ночью часов до двух куролесил. Говорит, Вову Татарина поминал. Дом-то запертыйдержит? — перешла на заговорщицкий шепот старушка.

— Да, — растерянно кивнула я.

— Вот-вот, отродясь такого не было, как Марья-покойнаяпомерла. Да и при ней крыльцо запрут, а ворота всегда нараспашку. И вдругзаперто. И в избе у него кто-то ходит, я видела, в окне мелькнуло. И что-то непо-людски большое.

— То есть как это? — в один голос спросили мы сЖенькой.

— А так… не знаю, чего он там прячет, но оно ходит.

— Надо участковому сказать, — пробормотала Женька.

— Уж вы как хотите, а я промолчу. По соседскому делуучастковому не жалуются. Не ровен час… — Тут бабка перекрестилась и со стукомзахлопнула окошко.

— Чудеса, — нараспев сказала Женька. — Чегоделать-то будем? Может, заглянем к Иванычу, на всякий случай?

— И сообщим, что бабка видела, как что-то мелькнуло?

— Пусть проверит… когда такие дела творятся. — И,не слушая моих возражений, припустилась к дому, где остановился участковый.

Тот к ситуации отнесся с пониманием и вскоре возник в полемоего зрения (я в это время сидела на скамейке возле дома Василия), участковыйпостучал в кухонное окно. В окне показалась физиономия хозяина, он ткнул рукойв направлении двери, и участковый направился туда.

Ждать его пришлось довольно долго. Нетерпеливая Женька ужесобралась выяснить, в чем дело, когда он появился в сопровождении Василия. Тот,кстати, запер входную дверь на здоровенный замок, такой ржавый, что невольноподумалось, будто нашел он его на помойке. Оба подошли к нам, причем Василийкачал головой и хихикал:

— Ну, соседка, а еще говорит, зрение плохое, видать, отплохого зрения фантазировать начала.

— Ничего я не фантазирую, — крикнула бабка, неоткрывая окна. — Кого в доме прячешь?

— С ума ты сошла, что ли? — начал злиться Василийи кивнул на участкового. — Вон Иваныч проверил, никаких гостей у меня нет.

— Никаких, — кивнул тот, — весь дом обошел.Вы, Матрена Петровна, обознались.

— Может, и обозналась, — все-таки выглянула в окнобабка, — коли власть так решила.. Обозналась, обозналась… — хмыкнула она ивновь исчезла, а участковый вздохнул:

— Народ, конечно, напуган, такое дело…

— Василий Иванович, — хватая его за руку, сказалая, — нам надо попасть на остров. Срочно. Чувствую, оттуда уши торчат…

— Какие уши? А… На остров идти, считай, полдняпотеряешь, а у нас… сами знаете. Вот разберемся с преступлениями, и свожу.Обязательно.

— Допустим, вы заняты, но Василий….

— Не пойду, — замотал тот головой. — Кукуябоюсь, водит. Иваныч не даст соврать, водит так, что жуть берет.

— У меня такое впечатление, что вы сознательно нехотите, чтоб мы попали туда, — ядовито заметила Женька.

— Не хочу, — кивнул Василий, — потому что беспокоюсьза вас, чтоб не сгинули. Освободится. наш участковый и проводит, может, ещекого из своих возьмет, а я ни-ни…

— Вот упрямый черт, — сквозь зубы буркнула Женька.Что еще сказать, я не знала, и простилась с обоими Василиями. — Какойгад, — продолжала возмущаться Женька. — Ведь что-то ему об островеизвестно. Мне почему-то туда еще больше захотелось.

— И мне, — согласно кивнула я.

— По болоту одни не пройдем, — продолжала думатьвслух подружка. — Писатель пытался и ничего не добился. Что же делать-то?Может, этому гаду пообещать ящик водки? Или два?

— Идея, конечно, заманчивая, но он может и несогласиться, здесь самогона полно, а еще у него есть серьезная причина наостров не соваться. Вот что: и я, и Бороднянский пытались пройти через болото сэтой стороны… А если попытаться с другой?

— С какой? — нахмурилась Женька.

— Со стороны Фрязина, естественно. А до Фрязинадоберемся без проблем.

— Ага. Шесть километров.

— Марина каждый день ходит, и ничего.

— Конечно, можно попробовать. Только если окажется, чтои там пройти нельзя, будет очень обидно — шесть километров для меня слишком…

— Пошли, — не раздумывая кивнула я.

— Что, прямо сейчас?

— А чего ждать-то?

— Да ты хоть знаешь, куда идти?

— Дорога на Фрязино прямо от дома Горемыкина, так чтоне заплутаемся, а там… Там посмотрим. — И я зашагала к горемыкинскомудому, пока Женька не начала упрямиться всерьез. Через мгновение она последовалаза мной. Дорога выглядела так, точно по ней прошла танковая армия.

— Да здесь и на джипе не проедешь, — ворчливозаметила Женька.

— Валера проехал, и писатель тоже. Кстати, когда у наспоявятся сведения о них?

— Надо позвонить.

— Так позвони, — сказала я, протягивая ей телефон.

Женька несколько минут беседовала со своим другом, каквыяснилось, без особой пользы, то есть польза была, зато времени у друга небыло.

— Давай я тебе на факс сброшу, — предложилон. — Здесь четыре страницы, читать замучаешься.

— Какой факс, я на болоте.

— Ну, тогда вечером, ладно? Сейчас, ей-богу, не могу.

— Есть что-нибудь интересное?

— Для меня нет, а для тебя не знаю. Это зависит оттого, чего ты хочешь накопать. Короче, звони вечером.

— Вот что, отправь факс в редакцию, номер у тебя есть,а там кто-нибудь из наших не поленится и мне прочитает.

— Договорились, — обрадовался Женькин знакомый,которого, кстати, звали Максим. Год назад она недели две собиралась за негозамуж, но потом передумала, и он женился на ее подруге, что не мешало им сЖенькой испытывать друг к другу самые теплые чувства.

Женька дала отбой и посмотрела на меня.