Мы миновали навесы, не приближаясь к ним, и уже вскорестояли возле огромной березы у начала болота. И тут я подумала: обратныйориентир отсутствует. Когда мы шли сюда, ориентиром служила береза, а теперьперед нами кусты и слева, и справа. Куда идти? Рассчитывать приходилось лишь наслед, оставленный нами. Тут я вспомнила все страшилки о Зеленом охотнике.Встретишь его и начнешь плутать по болоту.

Вдруг эти следы вовсе не наши и мы прямиком попадем втрясину?

— Анфиса, — дернула меня за рукав Женька и кивнулана отчетливые следы рядом. Один был огромный, второй поменьше. — Ихдвое, — пискнула подружка и отважно устремилась через болото.

Обратный путь показался мне вечностью. Рухнув на землю возлекустов, где Коля прятал мотоцикл, я еще не верила, что все благополучнозакончилось.

— Давай-ка поторопимся, — предложила Женька, и,забыв про усталость, мы побежали к дороге.

Подходя к пансионату, мы поняли, — за время нашегоотсутствия что-то произошло. Жители Липатова толпились в парке, окруживучасткового и еще двух мужчин, которых мы видели впервые, и эмоциональноизлагали свои мысли, которые можно было свести к одной фразе: «Что ж этоделается?» Протиснувшись к участковому, мы вскоре узнали новости, одна другойстрашнее: Вова Татарин вовсе не утонул, он был задушен, а уж потом его телосбросили в воду. В смерти Горемыкина повинен кто угодно, но только не собака,ужасные раны на шее были нанесены ножом, а отнюдь не клыками. Расчлененный трупоказался Светловым Александром Леонидовичем, уроженцем областного центра,который лишь месяц назад покинул исправительное учреждение. О нем в деревнеслыхом не слыхивали и, что ему тут понадобилось, предположить не могли. Словом,вместо одного убийства целых три, а милицейские чины лишь разводят руками.

Вдоволь наслушавшись разговоров и домыслов, мы пошли кверанде. Валера с праздным видом сидел в плетеном кресле, при нашем приближениион широко улыбнулся.

— Где вы опять пропадали? — Пока я прикидывала,стоит ли сказать правду или нет, Валера вдруг поднял брови и спросил:

— А это откуда? — И так как я не сразу сообразила,к чему относится вопрос, ткнул пальцем в растение, которое торчало из моегокармана. Я пожала плечами, а Валера засмеялся:

— Нет, серьезно, где вы это взяли?

— На острове, — ответила Женька, чем заслужила мойгневный взгляд. — Мы нашли проход…

— И там растут такие цветочки?

— Растут. Целое поле.

Валера хлопнул себя ладонью по лбу и захохотал, бормоча:«Ну, конечно», а мы взирали на него в полном недоумении.

— Анфиса, — спросил он, немногоуспокоившись, — а вы знаете, что это такое?

— Нет.

— Это конопля.

— Ну и что? — пожала я плечами, а он усмехнулся:

— Счастливый вы человек, ей-богу… Вы что-нибудь слышалио наркотиках?

— О господи! — простонала Женька, плюхаясь надиван. — Я ж должна была сообразить… И эта маскировочная сетка, чтобсверху в глаза не бросалось во время цветения. Ведь цветочки-то характерные, атам целая плантация… Вот она, Колина квартира, его желание трудиться впансионате… Теперь понятно, что охраняли собачки от досужих глаз.

Пока я приходила в себя, Женька бросилась к участковому,выхватив у меня вешдок.

Милицейская машина закрутилась. Догадки наши оказалисьверны. Колю арестовали. Особо стойким парнем он не был и вскоре начал даватьпоказания, первым делом назвав своих сообщников, оба оказались его соседями погородской квартире. Об этом мы узнали от участкового. Он заглянул ближе к обедуи заметил:

— Валентина плачет… Внуку грозит по всей строгостизакона лет пятнадцать.

Накануне мы с Женькой, сидя в компании писателя, его жены иВалеры, рассказывали о нашем походе на остров, поэтому спать легли поздно, исоображала я с трудом, оттого, должно быть, и спросила:

— За что?

— Ну… много всего набирается. Наркота эта — раз. ВоваТатарин — два.

Тот кое о чем догадывался и шантажировал Николая, то пополтиннику требовал, а тут ему сотня понадобилась. Парень понял, что сотнейдело не кончится, и того… Москвичи, кстати, что прошлым летом приезжали наджипе, его дружков работа. Приезжие-то, как бы это выразиться, из смежной фирмыбыли, ну и не заладилось у них что-то. Порешили всех четверых и в болото… Когдаон узнал, зачем вы приехали, очень испугался. А ну как на болото сунетесь? Вычего не рассказали, что вас в трясину едва не заманили? А Евгению Петровну поголове ударили?

— Так это Коля?

— Конечно. Думаю, и мужчина, которого без головы нашли,его работа.

Правда, Николай категорически отказывается и убийствоГоремыкина на себя не берет, но, я думаю, это дело времени. Деться ему некуда,во всем сознается…

Ладно, девоньки, спасибо я вам должен сказать. Очень вы мнепомогли.

— Вы на острове Кукуя нашли? — подумав, спросилая.

— А как же, — поморщился участковый. — Истолб, и маску… Должно быть, в тот раз, когда я на остров по весне ходил, ее-тоя и видел. Только с перепугу мне тогда рожа эта очень страшной показалась.Колька-то меня выследил, вот и устроил встречу…

— Значит, голова у вас не от болотных газовразболелась?

— Какие газы… Стукнули по башке, а пока я в беспамятствебыл, наркотой накачали и перевезли на мотоцикле за тридцать километров, чтоб столку сбить. Стервец, я ж его вот с каких пор помню, — горестно покачалголовой участковый, держа руку над землей на полметра. — Валентину жалко…

— А зачем им Кукуй понадобился? — влезлаЖенька. — Ну, идол этот…

— Идола из озорства поставили, чтоб все как в легенде…Сколько времени людей дурили, — опять вздохнул участковый. — Надомост восстанавливать, не то порядка здесь не будет. Отыщется умник и ещекакого-нибудь Кукуя придумает.

— Рюкзак, в котором руки нашли, тоже Колин?

— Нет, рюкзак убитому принадлежал, это доподлинноустановлено.

— А чем убитый Коле помешал?

— Следствие установит…

После беседы с участковым можно было покидать здешние края,тем более что Женьке пора было садиться за статью. Однако на душе у меня былонеспокойно.