Городок был очень хорошенький. У пристани стояло многорыбачьих лодок, и на рогатках развешаны были сети. Шел мелкий ноябрьский дождь,но здесь даже в дождь было весело и чисто.

— Тогда давай причалим и пойдем завтракать.

— Давай.

Я приналег на левое весло и подошел к берегу, потом, у самойпристани, выровнялся и причалил боком. Я втащил весла, ухватился за железноекольцо, поставил ногу на мокрый камень и вступил в Швейцарию. Я привязал лодкуи протянул руку Кэтрин.

— Выходи, Кэт. Замечательное чувство.

— А чемоданы?

— Оставим в лодке.

Кэтрин вышла, и мы вместе вступили в Швейцарию.

— Какая прекрасная страна, — сказала она.

— Правда, замечательная?

— Пойдем скорей завтракать.

— Нет, правда замечательная страна? По ней как-то приятноступать.

— У меня так затекли ноги, что я ничего не чувствую. Но,наверно, приятно. Милый, ты понимаешь, что мы уже здесь, что мы выбрались изэтой проклятой Италии.

— Да. Честное слово, да. Я еще никогда так хорошо ничего непонимал.

— Посмотри на эти дома. А какая чудная площадь! Вон тамможно и позавтракать.

— А какой чудный дождь! В Италии никогда не бывает такогодождя. Это веселый дождь.

— И мы с тобой уже здесь, милый. Нет, ты понимаешь, что мы стобой уже здесь?

Мы вошли в кафе и сели за чистенький деревянный столик. Мыбыли как пьяные. Вышла чудесная чистенькая женщина в переднике и спросила, чтонам подать.

— Булочки, и варенье, и кофе, — сказала Кэтрин.

— Извините, булочек теперь нет — время военное.

— Тогда хлеба.

— Может быть, сделать гренки?

— Сделайте.

— И еще яичницу.

— Из скольких яиц угодно господину?

— Из трех.

— Лучше из четырех, милый.

— Из четырех яиц.

Женщина ушла. Я поцеловал Кэтрин и очень крепко сжал ейруку. Мы смотрели друг на друга и по сторонам.

— Милый, ну скажи, разве не чудесно?

— Замечательно, — сказал я.

— Это ничего, что нет булочек, — сказала Кэтрин. — Я думалао них всю ночь. Но это ничего. Это совсем даже ничего.

— Вероятно, нас очень скоро арестуют.

— Не думай об этом, милый. Мы раньше позавтракаем. Бытьарестованными после завтрака не так уж страшно. И потом, что они могут намсделать? Я британская подданная, а ты американский, и у нас все в полномпорядке.

— У тебя есть паспорт?

— Конечно. Ах, не будем говорить об этом. Давай радоваться.

— Я и так радуюсь изо всех сил, — сказал я. Толстая сераякошка, распушив хвост султаном, прошла по комнате к нашему столу и, изогнувшисьвокруг моей ноги, стала об нее тереться с довольным урчанием. Я наклонился ипогладил кошку. Кэтрин радостно улыбнулась мне. — А вот и кофе, — сказала она.

* * *

Нас арестовали после завтрака. Мы погуляли немного погородку и потом спустились к пристани за своими чемоданами. У лодки стоял настраже солдат.

— Это ваша лодка?

— Да.

— Откуда вы приехали?

— С той стороны озера.

— Вам придется пойти со мной.

— А чемоданы?

— Можете взять.

Я взял чемоданы, и Кэтрин пошла рядом со мной, а солдатпозади нас, к старому дому, где была таможня. В таможне очень худой ивоинственный с виду лейтенант стал нас допрашивать.

— Ваша национальность?

— Американец и англичанка.

— Предъявите ваши паспорта.

Я дал свой, и Кэтрин достала свой из сумочки. Он долгорассматривал их.

— Почему вы приехали в Швейцарию так, на лодке?

— Я спортсмен, — сказал я. — Гребля — мой любимый спорт. Ягребу всегда, как только представится случай.

— Зачем вы приехали сюда?

— Заниматься зимним спортом. Мы туристы, и нас интересуетзимний спорт.

— Здесь не место для зимнего спорта.

— Мы знаем. Мы хотим ехать дальше, туда, где можнозаниматься зимним спортом.

— Что вы делали в Италии?

— Я изучал архитектуру. Моя кузина изучала искусство.

— Почему вы уехали оттуда?

— Мы хотим заниматься зимним спортом. В военное время трудноизучать архитектуру.

— Посидите, пожалуйста, здесь, — сказал лейтенант. Он взялнаши паспорта и вышел во внутреннюю дверь.

— Милый, ты неподражаем, — сказала Кэтрин, — на том и стой.Ты хочешь заниматься зимним спортом.

— Ты что-нибудь понимаешь в искусстве?

— Рубенс, — сказала Кэтрин.

— Много мяса, — сказал я.

— Тициан, — сказала Кэтрин.

— Тициановские волосы, — сказал я. — Ну, а Мантенья?

— Ты трудных не спрашивай, — сказала Кэтрин. — Но я все-такизнаю: очень страшный.

— Очень, — сказал я. — Масса дырок от гвоздей.

— Видишь, какая чудная у тебя будет жена, — сказала Кэтрин.— Я смогу беседовать об искусстве с твоими заказчиками.

— Вот он идет, — сказал я.

Худой лейтенант появился из глубины таможенного здания снашими паспортами в руке.

— Мне придется отправить вас в Локарно, — сказал он. — Выможете нанять экипаж, с вами вместе сядет солдат.

— Что ж, пожалуйста, — сказал я. — А как быть с лодкой?

— Лодка конфискована. Что у вас в этих чемоданах?

Он осмотрел содержимое обоих чемоданов и вынул бутылку сконьяком.

— Может быть, составите мне компанию? — спросил я.

— Нет, благодарю вас. — Он выпрямился. — Сколько у васденег?

— Две с половиной тысячи лир.

— А у вашей кузины?

У Кэтрин было тысяча двести с лишним. Лейтенант осталсядоволен. Его обращение с нами стало менее высокомерным.