Но лишь в сказках третий сын побеждает дракона, а третьежелание оказывается верным.

В мирах несвободы, в мирах жёстко ограниченных прав, в мирахвольной анархии — всегда и всюду люди обречены страдать. Терять, искать,ошибаться. Причинять боль и терпеть муки. Мне нужно то, чего никто не в силахдать. Мне нужен рай, а рая просто нет.

— Тебе тяжело, — сказал Кэлос. — Я понимаю. И всё же мойсовет… мой единственный совет — прими Тень. Она не станет мешать. Если вызахотите стать счастливыми — вы ими станете. Это лучше, это неизмеримо лучше,чем умереть навсегда.

— Так говорил мой дед… когда оказался в теле рептилоида. Мнебы сейчас его совет.

— Ты можешь рискнуть. Войти во Врата. Если ты и впрямьхочешь найти своего деда…

— Откуда мне знать, чего я хочу?

— О. Ты взрослеешь, парень. Кстати, приглядись к зелёной звездевпереди…

Я кивнул. Если Кэлос думает, что я не привык отличать звёздыот космических станций…

— До неё около ста километров, — сказал я.

— Около десяти тысяч.

Надо же. Ошибиться на два порядка.

— Около четырёх километров в диаметре?

— Ну, если слово диаметр тут применимо…

Судить о диаметре станции и впрямь было нелепо. Онанапоминала не то фигуру из учебника стереометрии, не то скелет морского ежа.Иглы, толщиной в сотню метров у основания, торчали из многогранного центрастанции. Обшивка — бугристая, неровная, тускло-зелёного цвета.

— Немного напоминает живое существо, — сказал я.

— Дань традиции. Лига давно отказалась от выращиваниябиологических кораблей.

Я поперхнулся. Могу я придумать хоть что-то, чего ещё небыло в Тени?

А может ли Тень показать мне что-нибудь, чего я не смог быпридумать?

Флаер медленно скользил между расходящимися лучами. Ничегопохожего на шлюз не было — наоборот, навстречу нам выпячивался широкийотросток.

— Они неплохие люди, — сказал Кэлос. — Пусть даже и не всесреди них — люди…

— Почему такая большая станция? — не в силах оторватьвзгляда от приближающейся поверхности, спросил я. Сейчас как врежемся… — Выведёте с ними крупную торговлю?

— Что ты. Наш мир почти ничего интересного не производит. СтанцииЛиги одинаковы, независимо от важности планеты. Это оказалось выгоднее, чемперестраивать станции у миров, внезапно оказавшихся важными для Лиги.

Мы вплыли в протянутое станцией щупальце. Только что впередибыла твердь — и вот мы уже внутри цилиндрического, ярко освещённого шлюза.

— Теперь предстоит самое интересное, — заметил Кэлос. —Старайся не удивляться их виду, поведению, вопросам. Тебя ничем не удивила нашапланета, но на неё ты попал через Врата. А это мир, который для тебя непредназначен.

Он ловко потянулся вверх, выныривая из защитной средыфлаера. Я последовал за Кэлосом. Верх корабля уже раскрылся. Мы стояли в шлюзе— самом обыкновенном шлюзе, которые никак не придумать по-иному.

Чему мне удивляться?

Если Кэлос считает, что я ещё на это способен, — то оношибается. Пусть в шлюз чинно войдут Люк Скайуокер с Дартом Вейдером, вбежит,приплясывая и держась за руки, парочка весёлых чертей, вползёт обвешанныйоружием металлический паук — я не удивлюсь. Это ведь Тень.

Стена качнулась, изгибаясь. Сквозь неё проступилачеловеческая фигура. Уже приятно.

Молодая несимпатичная девушка в белом чешуйчатомкомбинезоне, рука сжимает оружие, похожее на короткоствольный автомат.

— Приветствую на станции Лиги, — сухо сказала она. —Назовитесь.

Я не удивился. Я ведь обещал себе не удивляться.

— Может, тебе ещё паспорт показать, Маша?

Взгляд девушки остановился на моём лице.

— Ну? — поинтересовался я. — По новой станем знакомиться?

— Пётр… Петя…

У неё губы затряслись. Автомат выпал, глухо стукнувшись опол.

Кэлос застыл, когда мы обнялись. Похоже, он готовился кобъяснениям…

Маша рыдала, цепляясь за меня. Поверить не могу! МашаКлименко, майор госбезопасности, мой недавний тюремщик — ревёт, повиснув намне. Эй, Маша, а как же воротничок со взрывчаткой?..

Я не помню, как разревелся сам.

Это было чудом — наша встреча в мирах, где обитают миллиардымиллиардов живых существ. А случайных чудес не бывает.

Кто-то из нас очень хотел найти другого. И, наверное, не я.Мне было просто всё равно — найдётся Маша или навсегда затеряется в Тени.Неужели для неё это оказалось так важно? Важнее, чем для Кэлоса, искавшего своююную подругу среди тысяч миров?

— Я… я никогда бы себе не простила… — прошептала Маша.

— Пётр, вы знакомы? — спросил Кэлос. — Это… твоя спутница?

— Чему ты удивляешься, мы ведь в Тени… — буркнул я,поглаживая Машу по спине. — Ну… успокойся, девочка. Всё хорошо. Видишь, мывстретились…

— Я думала, что всё… что ты здесь исчезнешь… а я обещала, ядолжна была тебя найти…

Боже!

Тень, тебе не стыдно?

Да что такое любовь двух детей, удравших со своей планеты,что такое эти планеты — в количестве тысяч и десятков тысяч штук! Что всё этозначит — перед трудовым героизмом сотрудника российской госбезопасности!

Тень, ты смешна. Девочка Маша, которой недодали тепла илюбви, сделала своей любовью служение родине. Девочка Маша попала в тот мир,куда должен был прийти я.

Я не оттолкнул девушку и ничего не сказал.

Может, это и смешно — но даже такая любовь заслуживаетуважения.

— Всё нормально, — повторил я.

— Пётр… — Маша оторвалась от меня. Глянула на Кэлоса —мельком, он не удостоился внимания. — Я так рада. Андрей Валентинович говорит,что только я могу тебя найти… что ты его разлюбил, ты никогда не придёшь в тотже мир, что и он… а я не хочу в эти Врата, я их боюсь!

— Говорит? Дед здесь?

— Да. — Маша засмеялась. — Конечно… ты же не знаешь… Петя,если бы ты знал… мы были в таком мире… это такой ужас… зато теперь…

Вот к кому я шёл.

Не сразу, конечно. Понадобился мир, где я убил Галиса —того, кто самой судьбой (или Вратами?) предназначался мне в суровые и ласковыекомандиры, мир, где я потерял Снега, с которым мы могли, должны были статьдрузьями. Понадобился Кэлос с его иллюзорным сыном, старый и напуганный Кэлос,который боится любить. Всё это служило одному — чтобы я всё-таки вернулся кдеду.