– Я подумаю, – пообещал маг, – ваше величество.

Следовало бы еще и поблагодарить, поклониться, поклясться в вечной верности – или что положено делать одаренным самим правителем? Но Мартин не шелохнулся.

«Кто приказал?!» – вскричал Ширадин, ворвавшись в пылающий дом.

«Приказ короля», – отчеканили ему в ответ…

Лионар задержал на нем взгляд, ожидая продолжения, но так и не дождался.

– Подумайте, – кивнул все еще благосклонно. – Но я вызвал вас к себе не только за этим, – ожидаемо продолжил король. Мартин даже не сомневался. – Вы ведь уже поняли, как плачевно обстоят дела с черными магами в гильдии. А ваши способности вкупе с вашей лояльностью к белым поражают. Я настаиваю, чтобы вы, Мартин, приняли предложение господина Приуза о работе в Гильдии магов. Разумеется, речь идет не о рядовых случаях, а о чем-то более серьезном, где понадобится ваш талант.

– Мы будем привлекать вас лишь по сложным вопросам, – вступил в разговор после кивка короля Приуз. – Вы будете числиться в штате, получать жалованье…

И будет всегда на виду, а заодно – на поводке.

Март сжал челюсти: его загнали в угол.

На Приуза Мартин не взглянул, смотрел прямо на короля.

– Я могу отказаться?

Лионар прищурился, вновь мимикой напомнив брата.

– Мне бы очень этого не хотелось.

Иначе говоря: нет. Отказ расценят как действие против интересов короны.

Март перевел взгляд на Брэнигана. Тот сделал большие глаза. Но Мартин уже все понял и без подсказок: его не отпустят.

Он разлепил губы.

– Как вам угодно, ваше величество. Но у меня одно условие.

Брэниган попытался подать ему знак, что не стоит зарываться, но Март сделал вид, что не понимает этой пантомимы.

– Какое? – Король же спросил даже весело – не привык, чтобы ему перечили.

Март почувствовал себя цирковой зверюгой, веселящей достопочтенную публику своими скачками по манежу. Вздохнул, унимая раздражение.

– Проклятия, нежить, нечисть, – перечислил твердо. – Любые вопросы, связанные с моей профессией непосредственно. Я не стану участвовать в арестах других черных магов и не стану патрулировать улицы.

Король задержал на нем пристальный взгляд, затем перевел глаза на нового главу гильдии.

– Учтите, господин Приуз. Мое согласие у вас есть.

– Будет исполнено, ваше величество.

– В таком случае я считаю нашу беседу оконченной, – подвел итог Лионар. – Вы можете идти. Господин Приуз с вами свяжется для оформления бумаг.

Не иначе как завтрашним утром, Март даже не сомневался. Гильдия теперь своего не упустит. Стоило выжить из столицы всех мало-мальски опытных черных магов, чтобы теперь гоняться за теми, кто владеет базовыми знаниями.

– Конечно же, ваше величество, – подтвердил Приуз.

Брэниган поднялся с облегчением на лице. Все это время он был крайне напряжен, будто боялся, что Мартин выкинет что-то недопустимое в присутствии брата.

– Пойдем, я тебя отвезу.

– До встречи, Мартин. – Король адресовал ему личное прощальное слово. – Буду рад вновь видеть вас. И не забудьте о моей благодарности. Я не люблю быть должным.

Значит, с радостью всучит титул или деньги – то есть то, что для него ничего не стоит.

Что ж, если королевская благодарность не пустой звук, Мартин предпочел бы приберечь ее до лучших времен. Например, если его уличат в противозаконных действиях или узнают о его связи со Шкипером. Отличная возможность вспомнить о королевском долге – может быть, тогда Лионар хотя бы соблаговолит позволить выбрать способ казни.

Брэниган уже шагнул к двери, но Март не шелохнулся.

– Я могу увидеть его?

Король, глубоко уверенный в том, что прощанье состоялось, удивленно моргнул.

– Кого именно?

– Господина Деллоусиса.

Лионар с Рикхардом переглянулись. Совсем не по-королевски.

– Зачем это тебе? – Брэниган задал вопрос за обоих братьев.

Мартин не стал лгать.

– Я хочу видеть человека, который пойдет на казнь из-за моих действий.

Деллоусис заслужил смерть и пополнит ту часть его коллекции «призраков», о которой он не станет горевать. Тем не менее даже не увидеть его казалось неправильным.

Брэниган послал брату умоляющий взгляд, мол, я же говорил тебе, что он странный. Король ненадолго задумался, но, видимо, не нашел причин, чтобы отказать.

– Рикхард, будь добр, проводи гостя, куда он просит.

Брэниган кивнул и на этот раз подхватил Мартина под локоть.

– Пошли, – зашипел в ухо. – Хватит уже.

– А вы, господин Приуз, задержитесь, – услышал Март уже на пороге. – Нам нужно обсудить с вами ваши новые полномочия…

Мартин вернулся домой затемно, уставший и мрачный.

Мирты уже не было. В гостиной на диване спал, свернувшись калачиком, Пьетро.

– Господин! – Мальчишка вскочил, когда хлопнула дверь; потер кулаками глаза и вытянулся по струнке. – Простите, господин!

Март тоже потер глаза совсем не «по-господински», поморщился.

– Прекрати извиняться. – Можно подумать, диван стал хуже от того, что на нем поспал бывший раб. – Ты ждал меня, что ли?

Пьетро потупился, покраснел.

– Я беспокоился, господин. Вы же уехали с человеком из сыска.

Мартин покачал головой.

– Это хороший человек. – (Просто знакомство с ним здорово осложнило ему жизнь. Март бросил плащ на кресло и сел на недавно покинутый мальчиком диван; скривился, глядя снизу вверх на стоящего Пьетро, вспомнив топчущегося перед столом короля белого мага.) – Присядь, я не кусаюсь.

Подросток неуверенно кивнул и присел на самый край сиденья на противоположном краю дивана: спина напряженная, руки – на коленях. Казалось, весь Пьетро состоял из противоречий: беспокоился за него, но при этом боялся приближаться, был готов выполнить любой приказ, но наотрез отказывался перестать звать господином, сколько бы раз его об этом ни просили.

Мартин откинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза – смертельно устал.

– Сегодня я видел человека, приговоренного к казни, – заговорил через несколько минут, не открывая глаз. Пьетро сидел тихо, как мышь. – У него кабинет с дорогим хрусталем и позолоченными кубками, пушистый ковер и прочие мелочи, говорящие о нем как о заносчивом, алчном и властолюбивом типе. Он совершил страшное преступление, которое, если бы у него все получилось, повлекло бы за собой ужасные последствия… А на вид он похож на доброго дедушку… Как было бы хорошо, если бы люди внешне соответствовали своим поступкам. Насколько стало бы проще…