Ойкнув, девочка и Аня метнулись на кухню, Машка осталасьползать возле кучи грязи, принесенной с балкона.

– Чего стоите, – накинулась я на близнецов, – уже всеубрали?

– Не-а, – в голос ответили мальчишки.

– Тогда продолжайте!

– Мы отдыхаем.

Я почувствовала, как все тело начало наливаться невероятнойусталостью. Боже, как они мне все надоели! И нет никакой возможности от нихизбавиться.

– Вилочка, – нежно пропела Вика, – иди в спальню, почитайгазетку, мы тут сами разберемся.

На моем диване вольготно раскинулись Дюшка, Клеопатра икотенок. Увидав, что я хочу подвинуть семейство, чтобы освободить для себякусочек, Клепа угрожающе зашипела. Вспомнив, как она расцарапала несчастногодоктора, я на всякий случай решила проявить осторожность и перебралась наТамарину кровать. Но и там мне не нашлось места: все пространство лежанкизанимала Кася, устроившаяся со всевозможным комфортом – голова на подушке, телона пледе.

– Ну ты нахалка, дорогуша, – сообщила я. – Только приехала –и сразу на одеяло.

Псина лениво открыла глаза, вяло махнула хвостом и вновьвпала в нирвану. Она совершенно не собиралась в испуге спрыгивать на пол. Нет,собака даже не подвинулась. Я примостилась сбоку, от Каси пахло чем-тонепонятным, но не противным. В кабинете у следователя Куприна воняло намногохуже. Ноги мои свисали, но спина вполне удобно устроилась на матрасе. Япопробовала слегка пнуть Касю, но с таким же успехом можно было стучать вкаменную стену. Дратхаар даже ухом не повел. Поняв, что больше места мне не отвоевать,я закрыла глаза.

Видали ли вы когда-нибудь, как бурный горный поток влечетмаленькое каноэ? Человек, сидящий в утлой лодочке, пытается бороться стечением, изо всех сил размахивая веслом, но обстоятельства оказываютсясильней, и небольшой кораблик частенько переворачивается. Гребцу, оказавшемусяв ледяной воде вниз головой, остается лишь молиться богу о спасении.

Вот так и я пытаюсь справиться с быстрой рекой событий, а ихвсе больше и больше. И потом, сколько людей, в конце концов, могут уместитьсяна наших квадратных сантиметрах? От постоянного шума у меня два дня болитголова. Хотя сейчас относительно тихо…

– Открывайте скорей! – раздался дикий, какой-тонечеловеческий вопль. – Быстрей, на помощь, заснули, да?

Не понимая, что происходит, я вместе с Касей слетела скровати и понеслась в прихожую. Входная дверь открыта, и в ванной комнатебушует соседка Наташа.

– С ума посходили! Вода мне на голову хлещет, потолок сейчасобвалится, что за уродство!

– Ой, – взвизгнула Вика, – совсем забыла про белье!

– А оно поднялось и слив заткнуло, – резюмировала Наташа. –И как теперь быть?

– Ты не серчай, – отозвался Ленинид. – Завтра же все впорядок приведу. Тоже мне дело – двухметровку побелить. Не голоси, случай такойвышел, не со зла.

Наташа замолчала и вполне спокойно произнесла:

– Шкафик какой в прихожей отличный. Маленький, красивый ивешалка, и полки. Давно такой ищу, где взяли? Дорого отдали?

Ленинид приосанился:

– Сам сделал.

– Да ну! – изумилась Наталья. – Материал отличный,импортный, качественный.

– Немецкий, – гордо заявил папенька. – Германцы народаккуратный, ихние панели сто лет прослужат.

– И почем покупали?

– Даром достались, – обрадовался папуля, – из некондиции.

– Вот что, – припечатала Наталья, – Аллах с ней, с ванной.Там водоэмульсионка – высохнет, и следа не останется. Сделайте мне такойшкафик, и будем считать инцидент исчерпанным.

– Как два пальца обсосать, – пообещал папенька, потомоглядел многочисленных детей и добавил:

– Простите, пожалуйста. Могу прямо сейчас измерить.

– Пошли, – велела Наташка.

Ленинид прихватил железную линейку, и они исчезли. А мыдвинулись есть слегка подгоревший кекс.

Поздним вечером я повезла Дашу на “Динамо”, Вика увязалась снами. На обратной дороге она положила голову мне на плечо и сказала:

– Господи, здорово-то как!

– Что же ты увидела хорошего?

– Мне никогда не было так весело, как сегодня.

Я ухмыльнулась. Интересный народ – подростки. Жила Вика всобственной роскошной спальне, набитой всем, чем только можно; каталась на“Мерседесе”; надевала вещи от “Гуччи”; ела осетрину, миноги, пирожные и…тосковала день-деньской. Теперь спит на раскладушке, головой на кухне, ногами вприхожей, стирает постельное белье, завтракала сегодня пшенной кашей, про обедвсе забыли, а на ужин подали малосъедобный кекс и сосиски. Вместо фирменных, ноиспачкавшихся джинсов, она натянула Тамарины брюки за сорок рублей из секонда, катаетсясо мной в метро… И поди же ты – счастлива.

– У вас так весело, так здорово! – захлебывалась Вика. –Петька и Митька жутко забавные. Прикинь, они хотели Касю пропылесосить, а та настол запрыгнула! Кристя тоже отличная девчонка, она фенечки плетет, гляди. – ИВика вытянула правую ногу. Чуть повыше щиколотки виднелась браслетка, сделаннаяиз ужасного розового бисера ценой десять рублей за килограмм.

Я перевела взгляд на дорогие золотые серьги, покачивающиесяу Вики в ушах, и не выдержала:

– Небось Кристя ничего не слышала о дзен-буддизме.

– А, ну и черт с ним, – фыркнула девочка, – подумаешь, самане слишком поняла, что там к чему. И Даша хорошая, она мне понравилась. Маметак и скажу: давайте жить вместе, вот как только ее выпустят, сразу и попрошу.Как ты думаешь, она согласится?

– Конечно.

– А ее скоро домой вернут?

– Думаю, на днях, – покривила я душой. – Следователь оченьопытный, мигом разберется.

– Пока она под следствием, – вздохнула Вика, – у тебяпоживу, можно? Дома как в могиле.

– У нас тесно, и у тебя от раскладушки спина заболит.

– Ерунда, не выгонишь меня, а?

– Как же школа? – не сдавалась я.

– Ой, – отмахнулась ученица, – два дня занятий осталось, всеотметки давно вывели.

Понимая, что деваться некуда, я пробормотала:

– Конечно, оставайся, в тесноте, но не в обиде.