— Кто вы такой и что здесь делаете?

— Меня зовут Давид Мартин, и я пришел от адвокатаВалеры, — сказал я первое, что пришло в голову.

Алисия Марласка поджала губы.

— Вы сеньора Марласка? Донья Алисия?

— А что случилось с тем, кто обычно приходил? —спросила она.

Я сообразил, что сеньора Марласка приняла меня за одного изслужащих конторы Валеры и полагает, будто я принес бумаги на подпись иликакое-то сообщение от адвокатов. На миг я заколебался, размышляя, не стоит липоддержать ее в этом заблуждении, но что-то в выражении лица женщиныподсказывало, что в своей жизни она уже услышала достаточно лжи, чтобы покорнопроглотить еще одну.

— Я не работаю в адвокатской конторе, сеньора Марласка.Цель моего визита сугубо личная. Не могли бы вы уделить мне несколько минут,чтобы поговорить о собственности, некогда принадлежавшей вашему покойному мужу,дону Диего?

Вдова побледнела и отвела взгляд. Она опиралась на трость, иу входа в галерею я заметил инвалидную коляску, где, как предположил, онапроводила больше времени, чем хотела бы признать.

— Никакой собственности моего мужа больше не осталось,сеньор…

— Мартин.

— Все забрали банки. Все, кроме этого дома, которыйблагодаря советам сеньора Валеры-отца записан на мое имя. Остальное досталосьстервятникам…

— Я имею в виду дом с башней на улице Флассадерс.

Вдова вздохнула. Я прикинул, что ей летшестьдесят-шестьдесят пять, и по ее лицу все еще можно было угадать, хотя и струдом, что когда-то она была ослепительной красавицей.

— Забудьте о том доме. Это проклятое место.

— К сожалению, не могу. Я там живу.

Сеньора Марласка нахмурилась.

— Я думала, что там никто не захочет жить. Дом пустовалмного лет.

— Я нанял его уже довольно давно. Причина моего визитав том, что в ходе некоторых переделок в доме я нашел личные вещи,принадлежавшие, похоже, вашему мужу и, по-видимому, вам.

— В том доме нет ничего моего. Должно быть, вы нашливещи той женщины…

— Ирене Сабино?

Алисия Марласка с горечью усмехнулась.

— Что вы на самом деле хотите узнать, сеньор Мартин?Скажите правду. Вы ведь пришли сюда не для того, чтобы вернуть старые вещимоего покойного мужа.

Мы молча смотрели друг на друга, и я понял, что ни за что насвете не могу и не хочу лгать этой женщине.

— Я пытаюсь выяснить, что произошло с вашим мужем,сеньора Марласка.

— Зачем?

— Затем, что, как мне кажется, со мной происходит то жесамое.

В «Каса Марласка» царила атмосфера заброшенного пантеона,свойственная большим домам, прозябающим без хозяев и должного внимания. Днибылого процветания и великолепия канули в Лету. Давно прошли времена, когдаармия прислуги поддерживала его в первозданном состоянии, начищая до блеска.Теперь от дома остались жалкие руины. Фрески на стенах осыпались, каменныеплиты пола расшатались, мебель была источена холодом и сыростью, потолкиобваливались, прекрасные ковры истерлись и полиняли. Я помог вдове сесть винвалидное кресло и, следуя указаниям, привез в библиотеку, где уже почти неоставалось ни книг, ни картин.

— Мне пришлось продать бóльшую часть имущества,чтобы выжить, — пояснила вдова. — Если бы не адвокат Валера, которыйпродолжает выплачивать мне каждый месяц небольшое содержание за счет фирмы, яне знаю, что со мною сталось бы.

— Вы живете тут одна?

Вдова кивнула.

— Это мой дом. Единственное место, где я быласчастлива, хотя с тех пор прошло очень много лет. Я прожила здесь всю жизнь,здесь и умру. Простите, что не предложила вам ничего. Ко мне давно никто неприходит, и я уже забыла, как принимать гостей. Не хотите ли кофе или чаю?

— Я в порядке, спасибо.

Сеньора Марласка улыбнулась и указала на кресло, в котором яустроился:

— Любимое кресло мужа. Он обычно сидел в нем у камина ичитал допоздна. А я иногда садилась тут, с ним рядом, и слушала. Ему нравилосьрассказывать мне всякие вещи, по крайней мере в то время. Мы были оченьсчастливы в этом доме…

— А что случилось потом?

Вдова пожала плечами, устремив невидящий взгляд на пепел вкамине.

— Вы уверены, что хотите услышать всю историю?

— Прошу вас.

24

— Откровенно говоря, я не знаю, когда мой муж Диего сней познакомился. Я только помню, что однажды он упомянул о ней вскользь, ивскоре дня не проходило, чтобы я не слышала от него ее имени: Ирене Сабино. Мужговорил, что его ей представил человек, которого звали Дамиан Роурес. Онустраивал спиритические сеансы в салоне на улице Элисабетс. Диего занималсяизучением религиозных верований и посещал иногда такие сеансы как наблюдатель.В те дни Ирене Сабино была самой популярной актрисой с Паралело. Красавица,этого нельзя отрицать. А в остальном сомневаюсь, что она умела считать дальшедесяти. По слухам, она родилась в трущобах пляжа Багатель, и мать бросила ее вСоморростро, так что выросла она среди попрошаек и сброда, скрывавшегося в техместах. Она начала танцевать в кабаре и кабаках Раваля и на Паралело лет вчетырнадцать. Танцевать — громко сказано. Думаю, она начала торговать собой,еще не научившись грамоте, если только вообще девица умела читать… Довольнодолго она была звездой сцены в «Ла Криолле», по крайней мере так говорили.Потом она работала в других заведениях, более высокого класса. По-моему, в«Аполо» она познакомилась с неким Хуаном Корберой, которого все назвали Хако.Хако стал ее агентом и, возможно, любовником. Именно Хако придумал имя «ИренеСабино», а также легенду, будто бы она была тайной дочерью знаменитой актрисыпарижского варьете и европейского аристократа. Я не знаю, каково ее настоящееимя. И не уверена, что оно у нее вообще было. Хако стал использовать ее насеансах спиритизма, видимо, с подачи Роуреса. Эти двое делили пополам прибыль,продавая ее мифическую невинность состоятельным и пресытившимся мужчинам,посещавшим этот фарс, чтобы развеять скуку. Поговаривали, что она оказывалаособые услуги, развлекая парочки.

Однако Хако и его партнер Роурес не подозревали о том, чтоИрене была одержима спиритическими сеансами и искренне верила, что во времяэтих пантомим возможно установить связь с миром духов. Она пребывала вубеждении, будто мать посылает ей весточки с того света, и продолжала приходитьна сеансы, чтобы вступить ней в контакт, даже когда стала знаменитой. Там с нейвстретился мой муж Диего. Мы в ту пору переживали разлад, полагаю, как этобывает у всех супружеских пар. Диего давно хотел бросить адвокатуру и всецелопосвятить себя литературному труду. Признаю, он не нашел у меня поддержки, вкоторой нуждался. Я считала, если он так поступит, то погубит свою жизнь, но,возможно, я лишь боялась потерять все — дом, слуг… Их я и так потеряла, и еготоже. Окончательно нас оттолкнула друг от друга потеря Исмаэля. Исмаэлем звалинашего сына. Диего любил его без памяти. Никогда не видела отца, стольбеззаветно преданного сыну. Исмаэль, а не я, был главным в его жизни. Мыссорились в спальне на нижнем этаже. Я упрекала мужа, что он тратит слишкоммного времени на свои литературные упражнения, из-за чего его компаньон Валера,которому до смерти надоело тащить на плечах двойной груз работы, выдвинулультиматум и собирался расторгнуть партнерство и открыть собственную контору.Диего отвечал, что его это не волнует и он намерен продать свою долю в фирме ипосвятить себя тому, что считал своим призванием. Днем мы хватились Исмаэля.Его не было ни в его комнате, ни в саду. Я подумала, что, услышав, как мы ссоримся,он испугался и убежал из дома. Он так уже делал. За несколько месяцев до тогомы обнаружили его на лавке на площади Саррии, в слезах. Когда стемнело, мыотправились на поиски. Сын исчез бесследно. Мы ходили к соседям, в больницы… Мыискали его всю ночь, а вернувшись на рассвете домой, нашли его тело на днебассейна. Он утонул накануне днем, и мы не услышали его призывов о помощипотому, что кричали друг на друга. Ему было семь лет. Диего до конца дней несмог простить ни меня, ни себя самого. Вскоре каждый из нас уже не мог выноситьприсутствия другого. Всякий раз, когда мы смотрели друг на друга или начиналиразговор, перед глазами вставала ужасная картина: тело нашего мертвого сына надне проклятого бассейна.