— Пусть его приведут завтра ко мне.

Он вонзил шпоры в бока вороного коня, посылая его вперед безоглядки; как по немому сигналу ехавшие позади рыцари рванулись вперед,образовав живую ограду по обеим сторонам от Ройса и Дженнифер.

Из толпы больше не доносилось криков; в полном молчании людисмотрели, как караван галопом проносится мимо. Дженни не могла вздохнуть слегкостью, покуда все деревенские жители не скрылись из виду, и тогда на неенакатилась слабость. Опустошение. Привалившись к неестественно окоченевшемутелу Ройса, она позволила себе оживить в памяти всю сцену. Размышляя заднимчислом, она решила, что Ройс разгневался на мальчишку из-за нее и дал ребенкуотсрочку, подчинившись ее желанию. Повернувшись в седле, она посмотрела нанего. Он по-прежнему неотрывно глядел прямо перед собой, и она нерешительнопроговорила:

— Милорд, я хотела бы… поблагодарить вас за сдержанность…

Взгляд хлестнул ее по лицу, и Дженни съежилась, обомлев отпрезрительной ярости в серых глазах, — Ежели вы когда-нибудь, — злобнопредупредил он, — снова публично меня опозорите или посмеете обращаться ко мнев таком тоне, я не отвечаю за последствия, клянусь Богом!

Благодарность на ее выразительном личике сменилась потрясением,потом бешенством, потом она холодно повернулась к нему спиной.

Ройс уставился в затылок Дженни, раздосадованный ееискренней убежденностью, что он разрешил бы снести ребенку голову за проступок,не заслуживающий столь жестокого наказания, раздосадованный, что своимповедением она заставила всех крепостных и вилланов тоже поверить в это. Нобольше всего он сетовал на самого себя, не сумевшего предвидеть подобной сценыс деревенскими жителями и не принявшего мер, чтобы предотвратить ее.

Планируя осаду или вступая в сражение, он неизменнообдумывал все, что способно пойти не так, как надо, но нынче, в Клейморе,по-дурацки оставил события на волю случая, понадеявшись, что все будет хорошо.

С другой стороны, с сердитым вздохом решил Ройс, в сражениимельчайший его приказ предвидят и выполняют без расспросов и споров. В сражениине приходилось считаться с Дженнифер, которая спорит и перечит ему по любомуповоду.

Не обращая внимания на красоты поместья, которое он жаждалувидеть на протяжении восьми долгих лет, Ройс мрачно недоумевал, как емуудавалось заставить рыцарей, дворян, оруженосцев и закаленных в боях солдатповиноваться одним лишь взглядом, а теперь не удается принудить к подчинениюмолоденькую, упрямую, дерзкую шотландскую девчонку. Она так чертовскинепредсказуема, что нет .никакой возможности угадать ее реакцию на что-либо.Она безрассудна, своевольна и совершенно лишена почтительности, подобающейженам. Проезжая через подъемный мост, он глянул на ее застывшие плечики и сопозданием сообразил, какой унизительной для нее, должно быть, была сцена вдолине. С жалостью и невольным восхищением он признал также, что она оченьмолода, очень напугана, очень отважна и чрезвычайно отзывчива. Любая другаяженщина ее положения вполне могла потребовать головы мальчишки, вместо тогочтоб молить сохранить ему жизнь, как сделала Дженнифер.

Огромный внутренний двор замка был полон народу, живущегоили работающего в его стенах, — настоящая армия конюхов, прачек, поваров ипосудомоек, плотников, кузнецов, оружейников, слуг и лакеев вдобавок кстражникам замка. Более высокопоставленные члены штата — бейлифы,письмоводители, дворецкий, управляющий и куча других — официально выстроилисьна ступенях, ведущих в зал. Однако теперь Ройс, оглядываясь по сторонам, непреминул заметить направленную на Дженнифер холодную враждебность, которуюдемонстрировал практически каждый, и не собирался оставлять их отношение к нейбез внимания. Чтоб всем и каждому в битком набитом дворе было хорошо видно иДженнифер, и его самого, Ройс обернулся к капитану стражи и коротко кивнул всторону конюшен. Он не сошел с коня, покуда последний рыцарь не растворился втолпе, подъезжая к стойлам, потом, спешившись, протянул руки, обхватилДженнифер за талию и снял с седла, отметив при этом, что милое ее личикоокаменело и она старательно избегает встречаться с кем-нибудь взглядом. Она непопыталась пригладить волосы, не одернула платье, и сердце его вновь сжалось отжалости, ибо она явно решила, что вид ее больше не имеет значения.

Слыша недовольный ропот, нараставший в заполнившей двортолпе, Ройс взял ее за руку и подвел к подножию лестницы, но когда Дженниферначала подниматься, решительно удержал ее и обернулся.

Дженни, ненадолго показавшись над поверхностью пучины стыда,в которой тонула, бросила на него отчаянный взгляд, но Ройс его не заметил. Онзастыл с твердым и непреклонным выражением на лице, неотрывно глядя набеспокойную толпу во дворе. Даже в своем состоянии тупого горя Дженни вдругощутила, что он излучает теперь непонятную силу, и сила эта, похоже, передаетсявсем. Толпа, точно под действием чар, смолкла, люди выпрямились, устремив нанего взоры. И тогда Ройс заговорил. Его низкий голос звенел в неестественнойтишине двора, заключая в себе властную мощь громового раската.

— Посмотрите на свою новую госпожу, мою жену, — провозгласилон, — и знайте, что когда она вам приказывает, это я вам приказываю. Чем бы выей ни служили, это вы мне служите. Любое проявление преданности илинеповиновения ей — это преданность или неповиновение мне!

Его острый взгляд пронизал их насквозь за один грозный,захватывающий дух момент, после чего он повернулся к Дженнифер и предложил ейруку.

Непролитые слезы неимоверной признательности и восторженногоизумления сверкали в синих глазах Дженни, когда она глянула на него снизу вверхи медленно, чуть ли не благоговейно взяла его под руку, Позади оружейникнеспешно хлопнул в ладоши — дважды. Кузнец поддержал его. Потом еще десятокслуг. К тому моменту, когда Ройс подводил Дженни по широким ступеням к дверям взал, где поджидали Стефан с братом Грегори, весь двор громыхал звонкимиаплодисментами — то было не вольное стихийное приветствие, свидетельствующее очистосердечном энтузиазме, а скорее ритмичное подтверждение колдовских чар силыи власти, слишком могучих, чтобы им можно было противиться.

Стефан Уэстморленд был первым, кто заговорил после того, какони вошли в огромный, точно пещера, зал. Тепло и любовно хлопнув Ройса поплечу, он пошутил:

— Хотелось бы мне уметь так обращаться с толпой, дорогойбратец, — и многозначительно добавил:

— Не уделишь ли нам несколько минут? Надо кое-что обсудить.

Ройс, повернувшись к Дженни, извинился, что на минутуоставит ее, и она проводила взглядом обоих мужчин, направившихся к камину,возле которого стояли сэр Годфри, сэр Юстас и сэр Лайонел. Они, видно, приехалив Клеймор первыми вместе со Стефаном Уэстморлендом, сообразила Дженни.

Все еще изумленная невероятной чуткостью и заботливостьюРойса в момент произнесения речи, Дженни оторвала взгляд от его широких плеч ис нарастающим восхищением стала оглядываться по сторонам. Зал, где она стояла,был необъятным, с парящим в высоте балочным потолком и гладким каменным, неустланным ни соломой, ни тростником полом. Широкая галерея вверху, опирающаясяна богато украшенные резьбой каменные арки, окружала зал с трех сторон. Учетвертой стены был камин такой величины, что на него легко мог встать мужчина,а топку сплошь покрывал витой орнамент. Гобелены с изображением военных иохотничьих сцен свисали со стен, и кто-то, заметила она с ужасом, постелил дваогромных ковра на полу близ камина. В дальнем, противоположном от нее концезала на помосте стояли длинный стол и буфеты с выставленными в них кубками,блюдами, чашами, сверкающими золотом и серебром, многие из них былиинкрустированы драгоценными камнями. Хотя в рожках на стенах горели лишьнесколько факелов, здесь совсем не было так темно и мрачно, как в Меррике. Иобъяснение этому Дженни с восторженным вздохом нашла в огромном круглом окне сцветными стеклами, устроенном высоко в стене над камином.