Дженни выбралась из деревянной бадьи, закуталась в мягкийбледно-голубой халат, протянутый горничной, и раздвинула занавеси, скрывающиеальков, где была установлена бадья вышиною по плечи. Объемистый халат, хоть иочень красивый, явно принадлежал кому-то, кто был гораздо выше ростом; рукавасвисали дюймов на шесть ниже кончиков пальцев, а подол волочился следом нацелый ярд, но одежды были чистыми и теплыми, и, проведя много дней в одном итом же грязном платье, она сочла халат божественным. Был разожжен веселыйогонь, чтобы не простудиться, и она присела на кровать и принялась сушить волосы.

Горничная зашла сзади с щеткой в руке и приняласьрасчесывать спутанные пряди пышных волос своей госпожи, в то время как другаядевушка появилась с охапкой переливающейся бледным золотом парчи, которая, попредположению Дженни, должна была оказаться платьем. Ни одна из служанок непроявляла каких-либо признаков открытой враждебности, чему Дженни нисколько неудивлялась, учитывая сделанное герцогом во дворе предупреждение.

Воспоминание об этом постоянно возвращалось, дразня Дженнисловно загадка. Несмотря на напряженные отношения между ними, Ройс сознательнои публично наделил ее своей собственной властью по отношению ко всем и каждому.Он поставил ее на равную с собой высоту, что выглядело бы весьма странным длялюбого мужчины, тем более для такого, как он. Похоже, он совершил это изсострадания к ней, и все-таки она не могла припомнить ни единого когда-либосовершенного им поступка, включая освобождение Бренны, который неруководствовался бы тайными соображениями, служившими его личным целям.

Приписывать ему такую добродетель, как сострадание, было быкрайне глупо. Она видела собственными глазами, сколь безгранична жестокость, накоторую он способен, — вплоть до убийства ребенка, швырнувшего ком грязи… Этобольше, чем жестокость, это варварство. С другой стороны, он, может быть,никогда и не собирался предавать мальчика смерти; может, он попросту реагировалмедленней Дженни.

Вздохнув, она оставила до поры попытки разгадать загадкусвоего мужа и обернулась к горничной, которую звали Агнес. В Меррике меж хозяйкамии служанками вечно шла болтовня, доверительный обмен сплетнями я секретами, ихотя невозможно было представить, чтоб эти горничные когда-нибудь принялись сней шушукаться и хихикать, Дженни была твердо убеждена, что по меньшей мере онидолжны разговаривать. — Агнес, — сказала она тщательно продуманным, ровным ивежливым тоном, — что это — платье, которое мне предстоит надеть нынче вечером?

— Да, миледи.

— Как я догадываюсь, оно принадлежало кому-то другому?

— Да, миледи.

За последние два часа это были единственные слова,произнесенные обеими горничными, и Дженни переживала разочарование вкупе сотчаянием.

— Кому же именно?

— Дочери бывшего лорда, миледи. Обе они оглянулись на стук вдверь, и через секунду трое крепких слуг поставили на пол огромные сундуки.

— Что там? — озадаченно поинтересовалась Дженни и, посколькуслужанки, похоже, не знали ответа, спрыгнула с высокой кровати и пошла личноисследовать содержимое. В сундуках оказались захватывающие дух груды тканей,каких она в жизни не видывала, — богатые атласы, парча и бархат, расшитыешелка, мягкий кашемир, полотно, до того тонкое, что почти просвечивало. — Какаякрасота! — выдохнула Дженни, касаясь изумрудного атласа.

Раздавшийся в дверях возглас заставил всех трех женщинобернуться.

— Вам, стало быть, нравится? — спросил Ройс. Он стоял вдверном проеме, упираясь в косяки плечами, наряженный в нижний камзол из темно-рубиновогошелка и в верхний из свинцово-серого бархата. Узкий серебряный пояс с рубинамина пряжке опоясывал талию, с него свисал декоративный кинжал с огромнымпламенеющим рубином, поблескивавшим на рукоятке.

— Нравится? — повторила Дженни, не в силах сосредоточиться,потому что его взгляд, скользнув по ее волосам, остановился в вырезе халата.Она проследила, пытаясь понять, куда он уставился, и запахнула разошедшиесяотвороты, зажав ткань в кулачок.

Легкая насмешливая улыбка тронула его губы при этомстыдливом жесте, он взглянул на обеих служанок и решительно приказал:

— Оставьте нас.

Они повиновались с почти панической поспешностью, как можнопроворнее прошмыгнув мимо него.

Когда Агнес проскальзывала позади Ройса, Дженни увидела, чтоона быстро перекрестилась.

Закрыв за собой дверь, Ройс смотрел на Дженни, и по спине еепробежал холодок тревоги. Пытаясь найти спасение в беседе, она проговорилапервое, что пришло в голову:

— На самом деле вам не следовало бы столь резко говорить сослужанками. По-моему, вы их пугаете.

— Я пришел не затем, чтобы обсуждать служанок, — спокойнозаметил он и направился к ней. Остро чувствуя свою наготу под халатом, Дженнипредусмотрительно отступила на шаг и, конечно же, наступила на волочащийсяшлейф. Не в силах двинуться дальше, она смотрела, как он наклоняется к открытымсундукам и извлекает оттуда ворох тканей.

— Так вам нравится? — снова спросил он.

— Что? — вымолвила она, стянув халат на горле и на груди тактуго, что едва могла вздохнуть.

— Вот это, — сухо уточнил он, жестом указывая на сундуки. —Это ваше. Пользуйтесь, шейте себе платья и все, что вам нужно.

Дженни кивнула, опасливо наблюдая, как он, потеряв интерес ксундукам, шагнул к ней.

— Ч-чего вы хотите? — сказала она, ненавидя дрожащий звуксобственного голоса.

Он остановился на расстоянии вытянутой руки, но вместо тогочтобы привлечь ее к себе, спокойно заявил:

— Я, во-первых, хочу, чтобы вы ослабили хватку на том халате,который на вас надет, покуда не удушились. Я видел мужчин, болтавшихся наверевке, натянутой ничуть не крепче.

Дженни заставила онемевшие пальцы чуть-чуть разжаться ипринялась ждать продолжения, а он по-прежнему разглядывал ее молча, и онанаконец не выдержала:

— Ну? Что еще?

— Еще, — ровно отвечал он, — я хочу с вами поговорить, такчто прошу садиться.

— Вы пришли сюда… поговорить? — переспросила она и, видя егокивок, ощутила такое облегчение, что подчинилась беспрекословно — пошла ккровати, волоча за собой ярд голубой шерсти, уселась, подняла руку, откинулапальчиками со лба волосы и хорошенько встряхнула локонами, сбрасывая их с плеч.Ройс наблюдал, как она пытается привести в порядок блестящие волны, струящиесяпо плечам и спине, и угрюмо думал, что это единственная на свете женщина,которая умудряется выглядеть соблазнительной, практически утопая в халате.