— Что у тебя на уме?

— Замужество.

Мэтт замер, и Элиша заметила, как внезапно похолодели егоглаза. Но слова оказались еще более уничтожающими:

— С кем?

Уязвленная намеренным оскорблением и взбешенная тактическойнеудачей в попытке вынудить Мэтта принять решение, Элиша гневно воззрилась внепроницаемое лицо, но тут же напряжение ее покинуло.

— Наверное, я это заслужила, — призналась она.

— Нет, — коротко ответил Мэтт, разозлившись на собственнуюбестактность, — не заслужила.

Элиша сконфуженно, настороженно взглянула на него и слегкаулыбнулась:

— Но по крайней мере теперь мы знаем, как обстоят дела —пока.

Ответная улыбка Мэтта была холодно-сдержанной и явнообескураживающей. Элиша со вздохом положила ладонь на сгиб его руки.

— Ты, — прямо призналась она, — самый жесткий человек изтех, кого я встречала! — И, пытаясь немного исправить положение, кокетливоискоса взглянула на него:

— Как физически, так и эмоционально, конечно.

Лайза показала швейцару изящную карточку с выгравированнымприглашением и, поспешно скинув пальто, зашагала в зал, пытаясь отыскатьглазами Паркера и Мередит. Заметив наконец светлую голову Паркера у самого оркестровоговозвышения, Лайза направилась туда, протиснувшись мимо Элиши Эйвери, котораямедленно шла рядом с очень высоким темноволосым широкоплечим мужчиной, чье лицопоказалось Лайзе смутно знакомым. Мужчина повернул голову и оценивающепосмотрел вслед яркой рыжеволосой незнакомке, одетой в широкие гаремныешаровары из красного атласа и черный бархатный жакет. Лоб обвивала чернаябархатная лента, вышитая бисером. Этот нетрадиционный и совершенно неподходящийдля такого собрания ансамбль на Лайзе казался единственно удачным и необычайнокрасивым.

Другие мужчины считали так… но не Паркер.

— Привет, — поздоровалась она, подходя ближе к Паркеру,наполнявшему бокал из фонтана.

Он повернулся, неодобрительно сузив глаза и чуть морщась привиде Лайзы, и та мгновенно вспыхнула:

— О нет! — театрально провозгласила она, — с притворнойтревогой глядя в красивое взбешенное лицо. — Неужели эталонная планка опятьподнялась вверх?

Разъяренный взгляд скользнул от глубокой ложбинки междугрудей к лицу, на котором стыла издевательская улыбка.

— Почему ты не одеваешься, как все нормальные женщины? —придирчиво осведомился он.

— Не знаю, — призналась Лайза, задумчиво хмурясь, и, немногопомолчав, с сияющей улыбкой объявила:

— Возможно, та же извращенность характера, что заставляеттебя описывать имущество у вдов и сирот. Где Мередит?

— В дамском салоне.

Обменявшись столь нехарактерными для обоих грубостями, что,впрочем, вошло у них в привычку за много лет знакомства, молодые люди стоическиизбегали смотреть друг другу в глаза и вместо этого сосредоточили внимание наокружающих. И тут неожиданно справа от них поднялось какое-то приглушенноеволнение, словно первый порыв ветра, предвещающий бурю. Телевизионщики ирепортеры, до этого спокойно прохаживавшиеся между гостями, мгновеннооживились, готовые Наброситься на добычу. Вспышки камер сверкали как молнии, иЛайза, вытянув шею, заметила, что репортеры осаждают темноволосого мужчину,которого она видела с Элишей Эйвери. Телекамеры были направлены прямо ему влицо, но незнакомец мужественно вел даму вперед, через взрывы вспышек и ордурепортеров, размахивающих микрофонами.

— Что это? — удивилась Лайза, нерешительно глядя на Паркера.

— Не вижу… — начал тот, со сдержанным интересом наблюдая засуматохой, но стоило толпе расступиться, напряженно сжался:

— Это Фаррел.

Имя в сочетании со смутно знакомым лицом наконец подсказалоЛайзе, что Элишу привез на этот бал бессердечный неверный бывший муж Мередит.Вне себя от ненависти, она наблюдала, как Мэтт останавливается, чтобы ответитьна вопросы журналистов, пока Элиша виснет на его руке, улыбаясь фотографам;

Несколько долгих мгновений Лайза стояла, не двигаясь сместа, вспоминая, сколько горя принес Мередит этот человек, обдумывая толькосейчас возникший, весьма соблазнительный план мести. Что, если подойти сейчас кнему и прямо в лицо, перед пресмыкающимися писаками назвать грязным подонком?Правда, Мередит это наверняка не понравится, Мередит ненавидит сцены и, крометого, ни один человек на свете, кроме Паркера и Лайзы, не знает об отношенияхМередит и Фаррела. Мередит! Лайза вспомнила о подруге как раз в ту минуту,когда эта же мысль поразила и Паркера, на мгновение стерев учтиво-безразличноевыражение, с которым тот наблюдал за Фаррелом.

— Мередит знала, что он будет тут? — охнула она. Паркер,сжав ее руку, приказал:

— Найди Мередит и предупреди, что Фаррел здесь! Лайзапослушно повернулась и попыталась пробраться сквозь толпу. Имя Мэтью Фаррелауже передавалось шепотом среди гостей словно странная молитва. Пока Лайзапроталкивалась ближе, Мэтт уже успел отделаться от всех репортеров, кроме СаллиМэнсфилд, сторожившей за его спиной. Стоя у подножия парадной лестницы, Мэтт,однако, не спешил поворачиваться и о чем-то беседовал со Стентоном Эйвери.Следя одним глазом за Фаррелом, чтобы вовремя предупредить Мередит о том, гдеон находится, Лайза ринулась вперед, но тут же остановилась, с беспомощнымужасом глядя на Мередит, которая неожиданно появилась на верхней площадке.

Все пропало! Она не успеет добраться до подруги раньше, чемта очутится рядом с Фаррелом! Лайза стояла, боясь шевельнуться, но находямрачное удовлетворение в том, что Мередит сегодня выглядит болеесногсшибательной, чем всегда. В великолепном презрении, к современной моде, онанадела вечернее платье с широкой юбкой и без бретелек из мерцающего белого атласа,с тесно облегающим корсажем, расшитым речным жемчугом, белым бисером икрохотными стразами. На шее сверкало ослепительное колье из рубинов ибриллиантов — либо подарок Паркера, в чем Лайза была склонна сомневаться, либоскорее всего взятое напрокат из ювелирного отдела универмага.

На полпути вниз Мередит остановилась, чтобы поздороваться спрестарелой парой, и Лайза затаила дыхание. Рядом с ней оказался Паркер, стревогой переводящий взгляд с Фаррела на Салли Мэнсфилд.

Прислушиваясь к тому, что говорит Стентон, Мэтт поискалглазами Элишу, еще не вернувшуюся из дамской комнаты, но тут кто-то окликнулего по имени… или ему это показалось. Повернув голову, Мэтт оглянулся внаправлении голоса… поднял глаза…

И замер, не донеся до рта бокал с шампанским. Перед нимпоявилась женщина, бывшая когда-то восемнадцатилетней испуганной девочкой иставшая ненадолго его женой. Теперь он понял, почему представители прессы таклюбили сравнивать ее с молодой Грейс Келли. Идеальная фигура, прекрасное лицо,светлые волосы, свернутые элегантным узлом на затылке и перевитые маленькимибелыми розами… Мередит Бенкрофт казалась самим воплощением безмятежности идушевного равновесия. За те годы, что они не виделись, она стала еще красивее,а нежное лицо излучало поистине чарующее сияние. Мимо нее нельзя было пройтиравнодушно.