— А я думаю, — покачал головой Мэтт, — хотя бы у одного изнас должно было хватить совести покраснеть.

— Какие провинциальные замашки, дорогой! — объявила Элиша,смеясь и нехотя снимая руки с его плеч. — Настоящее мещанство! Средний класс!

— Было время, — напомнил он, — когда для меня выбиться всредний класс означало очень многое.

— И ты гордишься этим, верно?

— По всей видимости, да, — сознался Мэтт. Элиша соскользнулас его колен, скрестила длинные ноги, так что полы манто разошлись, открывая разрездо середины бедра в юбке прямого черного платья.

— Что ты об этом думаешь?

— Выяснишь позже, — вмешался Стентон, неожиданнораздраженный тем, что дочь совершенно завладела вниманием друга.

— Мэтт, ходят слухи, что «Эдмунд Майнинг» собирается слитьсяс «Райерсон консолидейшн». Это верно? И прежде чем ты ответишь, расскажи, кактвой отец? По-прежнему не желает уезжать с фермы?

— Отец в полном порядке.

И это было действительно так. Патрик Фаррел вот ужеодиннадцать лет не брал в рот спиртного.

— Я наконец убедил его продать ферму и переехать в город. Оннесколько недель поживет со мной, а потом отправится навестить сестру. Позже ясъезжу на ферму и соберу семейные реликвии. У него не хватает мужества сделатьэто. ***

Огромная бальная зала отеля с величественными мраморнымиколоннами, сверкающими хрустальными люстрами и чудесным сводчатым потолкомвсегда выглядела великолепно, но сегодня, по мнению Мередит, походила наволшебный дворец. Благотворительный комитет постарался на славу: повсюду искрилсяискусственный снег, стояли красные розы и остролист, а в центре, у колонн,увитых цветами, играл оркестр. Из фонтанов, украшенных переливающимисяискусственными сосульками, лилось холодное шампанское, а официанты сновалимежду приглашенными, предлагая закуски тем, кто не желал подходить к огромнымсеребряным блюдам — «горкам», нагруженным изысканной едой.

С блеском и роскошью залы соперничали ослепительныедрагоценности дам и вечерние платья от известных модельеров. Смех и разговор тои дело прерывался, когда покровители оперного искусства на мгновение замолкали,чтобы позировать фотографам.

Мередит стояла рядом с Паркером, властно обнявшим ее заталию, и принимала поздравления друзей и знакомых, узнавших о помолвке изгазет.

Когда последняя парочка отошла, Мередит, едва удерживаясь отсмеха, посмотрела на Паркера.

— Что ты тут такого забавного нашла? — нежно улыбнулся он.

— Помнишь мелодию, которую играет оркестр? Та самая, подкоторую мы танцевали, когда мне было тринадцать.

И, заметив недоуменный взгляд Паркера, пояснила:

— На вечере мисс Эппингем в отеле «Дрейк». Лицо Паркерапрояснилось, он широко улыбнулся.

— А, да, принудительный бал мисс Эппингем, ночь страданий.

— Это в самом деле было невыносимо, — согласилась Мередит. —Я уронила сумочку, и боднула тебя лбом, и наступала на ноги, пока мы танцевали.

— Ты действительно уронила сумочку, и мы столкнулисьголовами, — согласился он с той же неизменной чувствительностью к еепереживаниям, которую Мередит так любила в нем, — но уж на ноги не наступала. Вту ночь ты была очаровательной. По правде говоря, именно тогда я впервыезаметил, какие у тебя изумительные глаза, — продолжал он с мечтательнойулыбкой. — Ты смотрела на меня так странно, пристально и напряженно…

Мередит разразилась веселым смехом:

— Должно быть, пыталась сообразить, как приличнее всегобудет сделать тебе предложение.

Паркер ухмыльнулся, рука, обнимавшая талию, сжалась чутьсильнее:

— Правда?

— Абсолютно.

Уголки губ Мередит чуть дрогнули при виде направляющейся кним дамы — репортера светской хроники.

— Паркер, — быстро предупредила Мередит, — я выйду нанесколько минут в салон. Сюда идет Салли Мэнсфилд, а я не желаю говорить с ней,пока не узнаю в понедельник, кто в «Бенкрофт» наплел ей эту чепуху ограндиозной распродаже, которой компания собирается отпраздновать нашу свадьбу.И тот, кто это сказал, должен попросить Салли дать опровержение, потому чтоникакой распродажи не будет.

Мередит нехотя высвободилась из его объятий.

— Пожалуйста, найди Лайзу, — попросила она, направляясь квеличественной лестнице, ведущей на балкон. — Она давно должна была появиться.

— Мы как раз вовремя, Мэтт, — объявил Стентон. Мэтт, сняв сЭлиши манто, протянул его гардеробщице. Он слышал приятеля, но его вниманиепривлекло глубокое декольте, открывающее сливочную кожу плеч, переливающихсяперламутром на фоне черного бархата.

— Великолепное платье, — прошептал он, лицо на мигосветилось восторгом и откровенным желанием.

Элиша, глядя Мэтту в глаза, чуть откинула голову; алые губыкривила понимающая усмешка.

— Ты единственный мужчина, — отозвалась она, — у которогоэти слова звучат откровенным и неотразимым предложением провести с тобой впостели не меньше десяти дней.

Мэтт весело хмыкнул и повел даму туда, где сияли огни ислышалась музыка. Заметив фотографов, непрерывно трещавших камерами, ителевизионщиков, продиравшихся сквозь толпу, он приготовился к неизбежной атакепрессы.

— Это действительно так и есть? — осведомилась Элиша, кактолько отец отошел поздороваться с приятелями.

— Что именно? — удивился Мэтт, останавливаясь, чтобы взятьдва бокала с шампанским с подноса официанта.

— Надеюсь, это приглашение на неделю-другую потрясающеготраха как тогда, два месяца назад?

— Элиша, — укоризненно вздохнул Мэтт, вежливо киваязнакомым, — веди себя прилично.

Он уже хотел шагнуть вперед, но Элиша упорно продолжаластоять, напряженно изучая Мэтта.

— Почему бы нам не пожениться?

— Давай обсудим это как-нибудь в другой раз.

— Я пыталась, как только мы оставались наедине, только тыловко уходил от ответа.

Раздраженный ее упрямством, нелепой настойчивостью инеудачным выбором места и времени, Мэтт взял ее под руку и отвел в сторону.

— Насколько я понимаю, ты желаешь все обсудить здесь исейчас.

— Совершенно верно, — подтвердила она, глядя ему в глаза и гордоподняв подбородок.