– Отдала бы, – сказала она, глядя на него сжалостью и брезгливостью. – Только я ведь ее, Миш, и правда подарила.

– Кому?!

От его крика Наталья испугалась и поспешила ответить:

– Марье Авдотьевне отдала, соседке.

Мишка нахмурился, припоминая.

– Какой Авдотьевне? Которую пять лет, как похоронили?

Наталья кивнула.

– А русалку… – прошептал Мишка, наступая нанее, – русалку она где спрятала?

– Она мне рассказывала, что отдала ее, а кому – непомню. Ей-богу, Миш, не помню. Ступай своей дорогой, забудь ты про своюигрушку.

– Игрушку?! Игрушку?!

Левушин вмиг пришел в дикую ярость.

– Ты, значит, поигралась игрушкой, получила что хотела,а Левушину – шиш? Отдала, стерва! Я – тебе, а ты – подарила!

Он заверещал что-то совсем невнятное, брызжа слюной ей влицо, и перепуганная Наталья слишком поздно поняла, какую ошибку она совершила.Вытащив из кармана нож, покрытый темными разводами, Мишка бросился на нее,размахивая лезвием перед лицом Натальи.

– Ты!.. – запыхавшись, выкрикивал он, и из его ртаразило перегаром. – Я тебе подарок сделал царский, а ты Левушина без жизниоставила! Выпила жизнь мою, кровушку мою! За мой счет пировала, подлая! Всеобманули Левушина, все!

Он понес что-то совсем невразумительное, и Наталья, выйдя изступора, завизжала по весь голос. В следующую секунду Мишка, изловчившись,дотянулся до ее лица ножом и распорол ей щеку.

– Убил бы он меня точно, – рассказывала НатальяИлюшину, трогая шрам, – если бы Колька мой не выскочил из дома. Пока он доогорода добежал, Мишка успел сбежать в лес, а там ищи-свищи его, алкашаненормального! Я так Коле своему и сказала: радоваться, мол, надо, что не убилон меня. Потому что как вспомню его глаза бешеные, так в дрожь меня бросает.Сколько лет прошло, а до сих пор страшно: снится иной раз, что вернулся он ихочет меня зарезать. А когда тело Сковородова нашли и мне все рассказали, ячуть сознание не потеряла. Поняла, какой судьбы избежала.

– А что потом с Левушиным стало? – спросил Макар.

– Нашли его возле Марьиного омута через двое суток. Онкак собака бешеная, что напиться не может, возле воды лежал. Я сама его невидела, а Колька мой говорил, что лицо у него было дикое, страшное. От белойгорячки умер, не иначе.

– Наталья Алексеевна, а вы сами-то знаете, кому вашасоседка продала русалку?

– Знаю, – призналась она. – Я Мишке говоритьне стала, почуяла неладно и соврала, что не помню. На самом деле помню. Он комне приходил, владелец-то новый. Во всех подробностях меня расспрашивал – нупрямо как ты. Подожди-ка… постой, так ведь он и с Мишкой разговаривал! –Она взглянула на Макара расширившимися глазами. – Точно! Все выспрашивалменя, как до его дома дойти, а потом мне Левушин говорил, что с важнымчеловеком встречался, рассказывал ему про Кольку Хохлова и про себя. Ой,батюшки, как же я сразу-то не вспомнила! Вот с тобой разговорилась, оно само вголове и всплыло… Получается, Левушин зря ко мне приходил? Он ведь знал, комурусалка-то досталась! Как же так… Зачем же он меня ножом резал?

В голосе ее прозвучала детская обида.

– Хотел проверить, не врали ли вы ему, – сказалМакар. – Была у него идея-фикс, он на ней и свихнулся окончательно.Говорите, и к нему тот коллекционер ходил?…

– Московский-то? Точно, приходил! Надо же, голова уменя дырявая – мы ведь с Колькой сразу и не подумали, что незачем Левушину быломеня выспрашивать.

Наталья Алексеевна все никак не могла успокоиться иприговаривала, зачем же Мишка ее ножом резал, если все знал.

– А вы рассказывали мужу о русалке? –поинтересовался Илюшин.

– Раньше-то нет, а после того, как Левушин на менянапал, рассказала. Я, признаться, не особенно ее вспоминала. Сама не знаю,почему. Сейчас-то я думаю, может, русалка и ни при чем была… Просто так жизньмоя легла, прямой дорогой.

Она улыбнулась, погладила рыжую кошку, вспрыгнувшую ей наколени. От улыбки шрам глубже прорезал кожу, вырастая из ямочки на щеке.

Два часа спустя Илюшин стоял на кладбище, до которого егодовез муж Натальи Котик, возле простого металлического креста с датами жизни исмерти Кирилла Степановича Сковородова. „Страшную смерть он принял, помилуйгосподи его душу“, – всплыл в его памяти голос Натальи Котик.

– Хорошо, что она не мучилась, а умерла быстро, –сказал Илюшин над могилой человека, убившего Алису Мельникову. – И хорошо,что ты мучился, а не умер быстро. Ты, наверное, даже не понял, какую шутку стобой сыграли.

Он обошел крест, вышел на тропинку и направился, неоглядываясь, к машине, в которой его ждал бородатый муж Натальи. „Со своимпрошлым я разобрался, теперь хочу разобраться с настоящим. Если не Сковородовубил Вотчина и не Ашотян, то кто это сделал? Кому еще так нужна была русалка,что он готов был из-за нее убивать?“

Обдумав со всех сторон поставленную перед ним задачу, Бабкинсоставил план. В этом плане было всего два пункта, потому что операторовсотовых компаний, обслуживающих телефоны фирмы „Эврика“, тоже было только два.

– А разве менеджерам не запрещено давать информацию озвонках их клиентов? – удивилась Маша, когда муж поделился с ней своиминамерениями.

– Запрещено, конечно же. Это совершенно противозаконно.

– Как же ты тогда…

– Через черный ход, – лаконично объяснил Бабкин,прицеливаясь, какую компанию выбрать первой. – И с помощью мзды.

Замысел Сергея был очень прост и состоял в том, чтобы выйтина начальника службы безопасности каждой из компаний и, заплатив ему некоторуюсумму, купить распечатки телефонных переговоров всех сотрудников „Эврики“ запоследние два месяца, а кроме них и всех сотрудников фирмы, выигравшейтендер, – „Фортуны“.

– Сорок с лишним человек в „Фортуне“, – вслухподумал Сергей. – Не так уж много.

– По-моему, у тебя тяжелое умственноезаболевание, – фыркнула Маша. – Называется эйфория Илюшина. Неужелиты думаешь, что стоит тебе прийти с конвертом к незнакомому человеку, как онтут же нарушит ради тебя должностную инструкцию? Ничего он тебе не продаст!

– При некоторой доле сопутствующей мне удачи – продаст.Даже не задумается. Поверь мне на слово, Машка, – в этой стране всепродается гораздо проще, чем тебе кажется. А особенно легко продается секретнаяинформация, которая вообще не должна продаваться.

Однако вскоре выяснилось, что удача в тот день почти целикомдосталась Макару.

Начальник службы безопасности первой компании, на которогочерез знакомых вышел Бабкин, наотрез отказался с ним разговаривать.