Вот оно, она наконец признает это.

Она издает короткий сухой смех, похожий на Джерри Лейк.

– Пожалуйста, в конце концов, это была ваша спальня, – протестует Скиппер. – Иначе зачем нам было возвращаться туда?

– Не знаю, – честно говорю я.

Почему мы вернулись туда той ночью? Почему мы, как все, не спрятались под сценой или за котельной?

Сигарета дергается в пальцах.

Я помню полицейские сирены, мигающие огни и то, как мы мчались через Круг, а наши плащи развевались. Если бы мы посмотрели вверх, то увидели бы Джерри, маленькую и оперенную в своем костюме, с поджатыми коленями, сидящую на подоконнике.

– Это нелепо. – Скиппер нервно хихикает. – Я начинаю чувствовать себя так, словно меня судят.

Она чинно сидит на краю дивана, ее ноги прижаты друг к другу, а спина неподвижна. Кардиган застегнут до шеи. Она прижимает сумочку к груди, как стопку учебников. Кто бы мог подумать двадцать лет назад, что моя лучшая подруга вырастет такой скучной и будет одеваться, как ее мать?

– Несчастный случай… Такое бывает, – бормочет она.

– Несчастный случай?

Глаза Скиппер бегают туда-сюда, вокруг логова, вниз, на сумочку, на мои туфли и руки, на окурок, раздавленный под ногами. Я вынимаю кулак из кармана, и она видит шпильку со стразами в моей ладони, с сердечками незабудки и поддельными сапфирами. Ее рот превращается в широкую букву «о», прежде чем она захлопывает его. Кажется, она собирается что-то сказать, но передумывает.

– Ой, да ради бога. Это было так давно, кто вообще помнит? Я уверена, что, если бы ты спросила весь курс, любого из нас, у всех, вероятно, были бы совершенно разные воспоминания об этой ночи.

– Как про попперсы, – говорю я.

– Точно. Нет. Ох, ради бога.

Скиппер смотрит на меня. Глаза слезятся от холода. Ее нос красный. Она ослабляет хватку на сумке и шмыгает носом.

– Ты ничуть не изменилась, – кисло говорит она.

Мой мобильный снова начинает вибрировать в кармане. Наверное, это няня. Или моя мать. Мы с Род договорились встретиться с остальными за поздним обедом. Ей должно быть интересно, где мы. Но когда я вынимаю телефон, я вижу имя Юргена.

Я беру мобильник, смотрю на экран, я не в силах дышать.

– Зефина? – я слышу Юргена, его голос хриплый, далекий, и все же я почти плачу от облегчения. – Алло? Зефина, ты меня слышишь?

– Это мой муж, – быстро объясняю я. – Я должна ответить.

Скиппер отмахивается от меня рукой, дуясь и бросая злые взгляды в мою сторону. Мой телефон у уха, я пытаюсь выбраться из берлоги, когда Скиппер начинает что-то бормотать себе под нос.

– Просто смешно. Я не знаю, почему ты меня об этом спрашиваешь. Ради бога, если ты так одержима, просто спроси ее саму.

Земля под моими ногами превращается в жидкость.

– Зефина?

Моя рука опускается.

Я оборачиваюсь, продираюсь к ней сквозь высокую траву и заросли ежевики.

– Зефина. Алло, алло?

– Спросить у кого?

Губы Скиппер сжимаются, ее каблуки стучат, пальцы сжимают ремешок ее сумки. Мне кажется, что мне придется выжать ответ из нее. Но в конце концов она многозначительно приподнимает бровь.

– Джерри, конечно. Кого еще?

57

В конце концов, ее оказывается нетрудно найти. Как только я узнаю, что ищу человека, а не призрака, это не занимает много времени. Несколько звонков, разговор с мачехой, которая после некоторых уговоров соглашается передать мои данные. Затем, вскоре после того, как я вернулась в Лос-Анджелес, пришло письмо от самой Джерри.

Мы договариваемся о встрече в аэропорту. Осталось две недели до Рождества, и Джерри летит домой в Англию с конференции на другом конце света. Остановка всего несколько часов. Мне нужно поехать в Нью-Йорк, чтобы взять интервью у молодой поп-звезды – девушки, на которую я никогда не обращала особого внимания, пока мой редактор не дал мне работу после нескольких месяцев моих просьб. «Я возьму все», – сказала я, и он отдал мне взбесившегося подростка. Я бронирую свой рейс, чтобы он совпал с рейсом Джерри.

В электронных письмах я предлагаю посмотреть Джерри несколько мест в моем городе, если она сможет приземлиться на несколько часов раньше. Знак Голливуда, обсерваторию, пляж, даже праздничный каток.

«Боже, нет!» – пишет Джерри в ответ, называя ресторан в аэропорту. У нее есть дела перед долгим рейсом домой. Какую-то уборку нужно закончить до Рождества. Благодаря моим неоднократным просьбам о личной встрече без каких-либо объяснений я чувствую, что меня сублимировали до очередного пункта в списке Джерри. Раздражающая, рутинная задача.

Я регистрируюсь на несколько часов раньше, чем нужно, еду на маршрутке до ее терминала, сажусь в ресторане. Не у высокой стойки бара, что я предпочла бы, путешествуя без Лены, а за одним из столиков ближе к залу. Там достаточно места для доступа инвалидной коляски. Никаких громоздких горшков с растениями или книжных экспозиций. Не во что влететь. Никаких лишних углов.

Пока я жду, я пытаюсь отвлечься на работу, изучая поп-звезду, ее быстрое восхождение к славе, предсказуемое выгорание, возрождение. Я делаю один заказ за другим, чтобы официантка была довольна. Кофе, бутерброд, а потом, наконец, джин с тоником. Мой взгляд скользит между экраном и многолюдным залом. Когда подходит время, я вынимаю из ручной клади маленькую синюю коробку и аккуратно кладу ее рядом с ноутбуком.

Когда женщина в баре снимает очки и осторожно поднимает руку, мне нужно время, чтобы понять, что она подает сигнал мне. Я оглядываюсь через плечо и снова смотрю в экран.

Женщина проворно соскальзывает со стула и подходит к моему столику.

– Привет, – говорит она, как будто знает меня. – Полагаю, у нас обеих была одна и та же идея.

Незнакомка указывает на ее компьютер.

– Мой рейс приземлился рано. Я думала, что займусь электронной почтой.

Волосы у нее короткие – аккуратный боб. Каштановый. Минимум макияжа. Ни инвалидной коляски, ни хромоты, ни даже трости. На ней джинсы, шелковая рубашка, она миниатюрная, но далеко не такая, какой я ее помню. Даже не близко. Эта женщина не может быть Джерри.

Но прежде, чем я обретаю дар речи, она снова уходит.

– Я заберу свои вещи, подожди секундочку, – говорит она.

Она пробирается через оживленный ресторан и возвращается с шикарным кожаным чемоданом в одной руке и бокалом вина в другой. Садится в кресло напротив меня. Несмотря на четырнадцатичасовой перелет, у нее безупречный макияж, кожа бархатистая, ее волосы аккуратно заправлены за уши, она красивая.

– Итак, – говорит она, делая паузу, чтобы сделать глоток вина. – Приятно