Думаю, тут какая-то ошибка.

– Джерри? Джерри Лейк?

– Ну, теперь Клементс. Я жената.

Доктор Джеральдина Клементс. Детский психолог, специалист по расстройствам пищевого поведения и детским травмам. Автор публикаций, пресс-секретарь СМИ по анорексии в препубертатном возрасте, востребованная ведущая и основной докладчик. Все факты я добыла со страницы на сайте конференции. У самой доктора Клементс нет ни страницы в Twitter, ни канала Instagram, ни какой-либо другой страницы в интернете, которую я могла бы найти.

– Боже, разве ты не ненавидишь всю эту чушь в социальных сетях. Я имею в виду, у кого есть время на Facebook? Я действительно понятия не имею. – Джерри смущенно качает головой.

Она не шутит. Это настоящий вопрос.

Ее лицо гладкое, без морщин, поразительно молодое, учитывая, что нам обеим вот-вот будет сорок. Единственный недостаток, который я вижу, – это небольшой шрам, красная полоса, пересекающая линию волос над ухом. Я помню, что мы называли Джерри Лейк «детскими щечками», сосали большие пальцы, высовывая нижнюю губу, пытаясь ее рассердить.

– Так что насчет тебя? – спрашивает она после того, как описала свою конференцию. Название ее основного выступления было таким длинным, что я забываю, с чего оно началось. – Чем ты занималась все эти годы?

Она наклоняет голову к куче нацарапанных заметок и распечаток на столе рядом со мной. На верхнем листе – не лучшая фотография поп-звезды из бульварных газет. Растрепанный на вид подросток, прикрывающий глаза от огней папарацци. Я кладу блокнот в сумку, зная, что сама Джерри когда-то была на первых полосах новостей.

– Немногим, – говорю я и упоминаю несколько журналов, в которых работала раньше.

На самом деле, если Джерри уже погуглила меня – а почему бы и нет, – она уже знает, что в той работе, которую я проделала в последнее время, нет ничего особенно значимого. Обзоры отелей, топ‐10 списков, must have на лето. Скучная реклама в авиационных журналах. Истории, которые вы просматриваете, ожидая начала развлекательной программы в полете. Есть небольшой шанс, что, если она достаточно углубится во все это, то найдет мою фигуру в скандале с гимнастикой.

– Фрилансер. Звучит весело, – дипломатично говорит Джерри. – Как здорово иметь возможность работать из дома. По своему графику. Я завидую.

Она сдержанна, красноречива, до безэмоциональности вежлива. Ее акцент звучит безупречно, почти сахарно. Больше никаких опущенных и уплощенных гласных. Сейчас она звучит более Божественно, чем я.

– Мне кажется, я всегда представляла тебя в костюме в конечном итоге, – говорит Джерри, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди, глядя на меня. – Адвокат. Возможно, банкир. Молодец. У тебя настоящая жизнь. Браво.

Откровенный комплимент. Я поднимаю обе брови, не соглашаясь и не возражая, и подаю знак официантке, чтобы принесли еще джин с тоником.

– Я почти не вижу своих детей, – жалуется Джерри.

– Детей?

Теперь моя очередь удивляться.

– Таких же хороших. Приемных. Двух девочек. Семь и четырнадцать лет. Я могу показать тебе фотографии, если хочешь.

Я киваю.

Джерри показывает мне фотографии своей семьи – ее жену, ее детей, даже ее собак, недвусмысленно ухмыляющихся, как маньяки, в камеру, – она гордится.

– Они от прошлых отношений с Джули, – объясняет она. – Это не так сложно, как может показаться. Я знаю их с детства.

Я возвращаю телефон и спрашиваю ее, думает ли она, что у них могут быть еще дети.

Джерри гримасничает – белая вспышка клыков, – и на мгновение она становится похожа на девушку, которую я помню.

– Подгузники, ночное кормление, боже, нет. Я и так с трудом могу угнаться за жизнью девочек. А теперь у нас в доме подросток, черт возьми, этого достаточно, чтобы отпугнуть кого угодно. – Она закатывает глаза в потолок, как мы это делали во время воскресной проповеди Падре. – Подростки. Да поможет нам Бог.

Я чувствую, как мое лицо напрягается, и большой палец моей руки вдавливается в мясистую часть ладони. Я собираюсь что-то сказать, когда официантка подает мне напиток. Я пробую еще раз, переключая разговор в другое русло.

– Ты все еще катаешься на коньках? – спрашиваю я.

В другом мире Джерри могла бы продолжать соревноваться и, я думаю, стала бы профессионалом, выиграла медали.

Она фыркает.

– Целая жизнь бурситов и вросших ногтей на ногах. Все эти тренировки. Нет, спасибо. Мне не терпелось бросить все это.

Я смотрю вниз, не зная, что сказать дальше.

– Они превратили часовню в стоматологический кабинет, – говорю я.

– Что? – спрашивает Джерри. – Ох, школьная часовня. Стоматология? Как странно.

На мгновение я думаю о часах. Увертюра колоколов, одна за другим, почти мелодичная. Наше неистовое желание карабкаться под скамейками, в хоре, под алтарем, в то время как Джерри впала в кому.

– А церковь Святой Гертруды – это своего рода реабилитационный центр. Для наркоманов. – Я продолжаю изучать лицо Джерри в поисках реакции. Выражение ее лица остается прежним, она вежливо улыбается, одна нога скрещена с другой, ее брови приподняты, словно ее это не беспокоит.

– Это кажется подходящим, – говорит она.

– Там решетки на всех верхних окнах, – говорю я.

Все еще ничего.

Джерри смотрит на свои колени, осторожно поворачивая руку, чтобы увидеть циферблат своих золотых наручных часов. Собирается извиниться.

– Обувное дерево, – говорю я, прежде чем она успевает заговорить, – оно тоже еще стоит. Посреди всех этих новых построек. Это воссоединение стало большим успехом. Все хотели, чтобы их сфотографировали перед ним.

Джерри кивает, все еще улыбаясь.

– Я могу представить, – говорит она, а затем, хотя я не задавала ей вопрос, она говорит: – Я была занята в тот день. Работала, или нет, у дочери был концерт. Что-то я забыла. Ты знаешь, как это бывает. Моя старшая играет на саксофоне, она играет в двух оркестрах, так что эти ее репетиции, конкурсы, мастер-классы абсолютно бесконечны.

Именно так Джерри переводит разговор на безопасную почву – ее дети, незаконченные рождественские покупки, недавний визит ее родственников. Она спрашивает, будем ли мы в Лос-Анджелесе на каникулах, и я отвечаю ей, что мы собираемся провести их в Англии с моей мамой.

– Черт, – внезапно говорит она. – Подарки. Я забыла взять что-нибудь девочкам из Сиднея. Лучше куплю что-нибудь перед вылетом.

Я никогда не видела ее такой напуганной.

Она машет в воздухе в направлении официантки.

– Было приятно снова увидеть тебя, Джо.

Она быстро встает, аккуратно заправляет шелковую рубашку на место и перекидывает сумку через плечо. Она не может уйти так быстро. Я чувствую, как момент ускользает от меня.

– Подожди, – говорю я, раскачивая стол, когда встаю, хватая ее за руку.

– Джерри, мне нужно сначала кое-что сказать. Пожалуйста.

Джерри стоит, засунув руку в