— Бр-р-р-р! — сказал Мрак.

— Мне кажется, это на самом деле… что вот там дальшевроде бы и холоднее и как-то более пусто?… Это у меня глюки, ведь здесь такаяже пустота…

Олег посмотрел на него, в пространство, снова на Мрака.

— Знаешь, а ты все-таки чувствительнее меня… есливообще возможно ощутить такое. Понимаешь, Земля окружена атмосферой, хотя о нейдолго не подозревали, так же точно и Солнечная система, хоть ее атмосфера и несовсем в привычном нам смысле. Ну, я имею в виду, что здесь намного большекосмической пыли, газа и всяческого мусора, что в межзвездном пространствесовсем редкость… Так что ты можешь в самом деле чуять разницу… Ну, такой у тебячуткий нос на всякую дрянь. С другой стороны, эта гадость, что здорово мешаетлетать, может послужить топливом… Вся галактика тоже имеет атмосферу, что нас ивыручит!… Между звездами хоть и мало пыли и газа, но при наших скоростяхнасшибаем достаточно, чтобы покрыться ранами. Но если ты будешь лететь сраскрытой пастью, то нахватаешь достаточно, чтобы тут же залечивать язвы.

Мрак сказал хмуро:

— Ага, ты будешь лететь и… абсорбировать, а я — сраскрытой пастью? Как шагающий экскаватор?

— Мрак…

— У тебя — раны, а у меня — язвы? Олег сказал совсемвиновато:

— Мрак, ну что ты такой чувствительный к словам. Ты насуть смотри. Разве я предложил бы тебе питаться дрянью? — — Там, можносказать, космические цветы… прямо в пространстве!…

— Ага, а я космическая корова.

— Ладно, там яблоки и персики. Мы можем даже наткнутьсяна астероиды и кометы. Это почти мясо. Ты ведь…

Мрак пробурчал:

— Да-да! По крайней мере, уже перевариваю. Но воттолько наткнуться… да еще на скорости…

— Вероятность очень мала, — сказал Олег торопливо.

— Примерно на десять в минус…

— Не надо, — оборвал Мрак твердо.

— Скажи просто, что не столкнемся. Ты ладно, тебеможно, не жалко, а вот мне как-то не желается. Я вообще-то не понял, ты меня вчем-то убеждаешь?

Олег помялся, сказал тихо:

— Скорее, себя. Знаешь, Мрак, я тоже лучше всего знаю,к примеру, обряд жертвоприношения лягушки у гиксосов. Можно сказать, я самыйвеликий знаток! Лучший специалист в мире по жертвоприношениям лягушек. Все-такипару сот лет там правил, все тонкости — раз плюнуть, даже сам кое-какие ритуалыдобавил… Но теперь на бегу приходится запоминать другое, совсем другое. Дажемерить расстояние не конными переходами, не стрельбой из лука, не броскомкопья, а непонятными и неизвестными совсем недавно величинами. К примеру,парсек — это двести шесть тысяч с небольшим астрономических единиц… Что такоепарсек, запомнить надо обязательно — это минимальная единица, которой меряют вкосмосе. Есть еще килопарсеки, мегапарсеки…

Мрак смотрел, набычившись.

— Ну и чо? — спросил он с подозрением.

— Ты это к чему?

— Да так, — ответил Олег.

— Ну да! Ты ничо не скажешь так, обязательно какая-тогадость под салфеткой.

— Ну, какая это гадость? Просто напоминание, ты женаверняка знаешь, что астрономическая единица — это расстояние Земли от Солнца.Всего-то сто пятьдесят миллионов километров.

Мрак ощутил, что у него перехватило дыхание.

— Э-э… гм, — промямлил он, — ну, конечно же,знаю! Кто ж этой ерунды не знает?

— Ну вот и хорошо, — сказал Олег кротко.

— Так что, понимаешь, кто этого не знает, тому нечего исоваться в настоящий космос… Ведь то, где мы ползали внутри Солнечной системы,это песочница, детская площадка! Я имею в виду, нечего соваться начетвереньках.

Мрак нахмурился.

— Нет, — сказал он упорно, — ты мне ответь напальцах. Ты все-таки к чему?

— Космос не пуст, — сказал Олег.

— Не пуст! Не пуст, как считали. И нет вакуума, каксчитали…

— Как это нет? — удивился Мрак.

— Ну, нет в том смысле, — сказал Олег, — какэто понимают. Мол, пустота. Ничего подобного! Вакуум, может быть, даже плотнеев каком-то смысле, чем нейтронные звезды. Просто мы видим пустоту, как… ну,скажем, существо с рентгеновским зрением видело бы вместо нас только нашискелеты. И считало бы, что мы с тобой — скелеты. А существо, у которогонейтринное зрение, вообще не замечало бы не только нас, но даже нашу Землю… Какты знаешь, нейтрино свободно пронизывает нашу планету насквозь, даже не замечаяпрепятствия.

— Ага, — сказал Мрак, — ну да, конечно…Планету — свободно, а вот тебя тоже?

— Нет, — признался Олег.

— Все-таки самое плотное, что мы могли вообразить, этосдвинутые нейтроны. Не в том смысле сдвинутые, как ты сразу подумал, асдвинутые с космических расстояний! Приближенные опять же один к другомунастолько, что между ними не протиснется ни одна частица.

Мрак сказал нетерпеливо:

— Повторяешься, Олег. Это я уже знаю.

— А я повторил, — ответил Олег невозмутимо, —чтобы ты понял разницу между такими нейтронами и нуклонами.

Мрак посмотрел по сторонам, снова в звездное небо, наконецсказал в благородном нетерпении:

— Ну и чо?

— А то, волчара, — сказал Олег, он начал терятьтерпение.

— Ближайшая к Земле звезда Проксима Центавра, котораянам и на фиг не нужна…

— Почему?

— Она светит в двенадцать тысяч раз слабееСолнца, — ответил Олег и добавил почти злорадно:

— Чтобы ее достичь, свету требуется четыре с четвертьюгода. Свету, понял? А мы, как ни рвали жилы, пока что скорости света недостигли… Но хотя я привык к неторопливым решениям, обдуманным действиям ивообще в запасе у нас еще есть некоторые годы и столетия… то вроде бы потратитьпять-семь лет на такое путешествие не так уж и много… Помню, в Египет ехаливосемь лет…

Мрак сказал дрогнувшим голосом:

— Но тогда справа и слева были бабы, бабы, бабы…Вернее, оставались в живых, когда мы проходили там. Ты со своей боевой палкой,я с секирой… И мы иногда отклонялись от прямого пути, чтобы зайти то кмагатерцам, то к ганкам, то помогали пекусси напасть на зазнавшихся хетагов… Аздесь куда заскакивать по дороге?

Олег сказал злорадно:

— Но зато какое сладостное уединение!

— Чего-чего?

— Ни один Будда, ни один Христос или Мухаммад не моглиполучить в лесу, в пустыне или в горах таких идеальных условий длясамоуглубления, сосредоточения…

Мрак взвыл несчастным голосом:

— Олег! Я ж не Христос какой-нибудь! Или хуже того —Будда! На фиг мне уединение? Я людей люблю! Хотя, конечно, собак и жаб — больше…