– О боже, радость-то какая! – воскликнул Мазур. –Ты уже ревнуешь к прошлому, несравненная моя? Наконец-то я дождался этоготрепетного момента...

– Не дождешься, – повторила она.

– Увы, увы... – грустно сказал Мазур. –В таком случае происходящее, надо полагать, приобрело иную тональность?Холодная и бездушная красавица из высшего света завлекла в свои сетипростодушного морячка, сделав его игрушкой мимолетных страстей...

– Знаешь, что мне в тебе по-настоящему нравится, Джонни?

– Давай угадаю. То ли несравненные качества любовника, то либезумная смелость, то ли утонченный интеллект...

– Да нет, – сказала Кристина серьезно. –В тебе сейчас нет ни капли самодовольства, то есть того, чего я в мужчинахне переношу.

– Ну, это мы поправим, – сказал Мазур, звонко шлепнувее пониже талии и гнусавым голосом осведомился: – Ну и как, детка, кайфовотебе?

– Я серьезно, паяц...

– Ну, это снова дала о себе знать здоровая австралийскаязакваска, – сказал Мазур. – Мы, дети нетронутой природы,непосредственны и естественны, как дикари. За это нас и любят порядочныеженщины от Огненной Земли до Лиссабона, а некоторые, извини за пикантнуюподробность, даже с нами иногда спят...

– Уснешь с тобой...

– Это намек? – удивился Мазур, распуская руки.

– Да нет, констатация факта... – она решительноотстранила самую из двух предприимчивую конечность Мазура, вздохнула: – Вотпонять бы тебя еще...

– Да брось, – сказал Мазур. – Я – насквозьпонятный паренек, простой, как дорожный знак...

– Послушай, простой паренек... Ты что, всерьез собираешься,когда получишь деньги, открыть в Австралии какую-нибудь карликовуютуристическую контору?

– А что? – мечтательно глядя в потолок, пожал плечамиМазур. – Австралия – чудесное место, разве что чуточку сонная ипатриархальная, но не на всякий взгляд. Народец там живет без особых проблем.Проблемы, пожалуй что, начинаются в одном-единственном случае: когда кто-торешит выбросить накопившиеся в доме старые бумеранги. Вот это – проблема,честно...

– Я серьезно.

– Ну, а почему бы и нет?

– Это на тебя как-то не похоже: сидишь с мегафоном впрогулочной шаланде и старательно талдычишь туристам про красоты Большого Рифа...

– А что, можешь предложить что-нибудь получше?

– Да нет, просто размышляю вслух...

Однако в ее голосе, Мазур мог поклясться, все же угадывалсянекий подтекст. Был там подтекст, право слово...

Мазур без особого удивления насторожил уши. Может, это ибыло то, чего он давно дожидался? «Милый, а не хочешь ли ты поработать немножкона безобидную контору с аббревиатурой ЦРУ? У меня, вот, кстати, и подпискас собой, смертельное обязательство, только закорючку поставь...» Дождался, а?Или в промежутке меж двумя ленивыми поцелуями предложит, подобно незабвенномуалькальду, вступить в какую-нибудь местную мафию? Или это будет что-то третье –но того же пошиба...

– Я просто размышляла вслух, – повторила Кристинасловно бы чуточку отчужденно. – Чертовски хочется тебя понять...

«Очень надеюсь, что тебе это не удастся, милая, –мысленно ответил ей Мазур. – В свое время такие штучки не прошли улюдей постарше и поопытнее, иные были при воинских званиях, а иные – с богатыми насквозь предосудительным жизненным опытом. Но я от них от всех благополучноукатился, что твой колобок...»

Самокритичности ради следовало вспомнить, что иныеего иобыгрывали в чем-то, пусть не в главном – но ей не положено знать ни о чемподобном...

– Ты знаешь, я сам себя не всегда понимаю, сказал ончестно. – Где уж другому, после недолгого знакомства... Что ты фыркаешь?

– Ты как-то очень серьезно это сказал...

– Так это чистая правда, – сказал Мазур.

– Чего ты, например, хочешь от жизни?

Тьфу ты! Неужели начиналась другая крайность – неидиотский щебет с «зайчиком» и «плутишкой», а высокоумные беседы? Он и этоготерпеть не мог: при чем тут философические беседы за жизнь, мы не в пивной...

– А ты?

– Нет, серьезно?

– О господи, это же азбука, – сказал Мазур. –Перерезать вам с Хольцем глотки, ему – без малейших эмоций, тебе – содрогаясьот сентиментальных воспоминаний, захапать камешки и с алчной ухмылкойвразвалочку удалиться за горизонт...

– Вот и молодец... – промурлыкала ему на ухоКристина. – Я, кажется, поняла... Ты попросту боишься отношений, а? Чего-тоболее-менее постоянного и прочного. С упором на «боишься».

«Черти б тебя взяли, – сердито подумал Мазур. – Тыне только красивая, но и умная, надо же. Вот именно, в точку. Ну какие, в богав душу, в моем положении могут быть отношения? Когда я – это и не я вовсе?Когда я в вашу страну заглянул на минутку, по другим делам, вовсе непредполагая, что застряну здесь надолго? Когда меня и на свете-то несуществует, собственно говоря? Ну какие тут отношения, какое постоянство, какаяпрочность? Не бывает у призрака ничего такого...»

– Отношения, знаешь ли, бывают разные, – сказалон. – Однажды, давно тому, я на одном экзотическом островке угодил в лапкик молодой и смазливой особе вроде тебя – с длинной родословной и утонченнымиманерами... вот только у нее, в отличие от тебя, были огромные плантации, кучапреданных слуг и все такое... Она как раз хотела постоянных и прочныхотношений...

– Замуж за тебя хотела?

– Нет, все было гораздо проще и прозаичнее. Она была в ролиарабского шейха, ну а я, как легко догадаться – в роли белокурой гаремнойкрасотки... Знала бы ты, каких трудов стоило смыться от этих постоянных ипрочных отношений...

– Байки рассказываешь?

– Самое смешное, милая – это и в самом деле было однажды...

Было, было. Лет десять назад, и именно на экзотическомостровке. Такуюправду о себе можно было рассказывать смело – он в тех местах незасветился, прошлое быльем поросло, даже лучшие аналитики из Лэнгли задавностью лет и малозаметностью тех событий не отыщут параллелей иассоциаций...

– Она была страшная?

– Самое печальное, что она была чертовски красивая, –сказал Мазур. – Порода, знаешь ли...

И поймал себя на том, что не может вспомнить ни ее лица, ниимени – в свое время это было побочным, случайным, очередной неприятностью,постигшей одинокого странника... Потому и в памяти не задержалось, очищая местодля профессиональных забот.

– Тебе это неприятно вспоминать?

– Ну что ты, – сказал Мазур. – Не к педрилам влапы попал, в самом-то деле. Наоборот, приятно вспомнить, как ловко я оттудасделал ноги...