– Господи, Шон, она жива… шевелится!

Виктория безудержно раскашлялась, извергая фонтаны воды.Волосы прилипли к черепу, губы потрескались. Глаза горели, а легкие, кажется,вот-вот разорвутся.

Она медленно повернула голову. Солнце уже зашло, а кругомгромоздились гробы. В ноздри била вонь смерти и гниющих водорослей.

Виктория попыталась сесть, но не смогла, и незнакомцупришлось ей помочь.

– Мы посчитали вас мертвой, – извиняющимся тономпробормотал он. – Слава Богу, ошиблись.

– А мне так и кажется, что я мертва, – выдавилаВиктория, снова зайдясь в приступе рвоты, гадая, что случилось с остальными. Ностоило ли спрашивать? Повсюду лежали тела, в основном детские, и сердцеВиктории перевернулось от жалости. Они выглядели такими милыми, прекраснымидаже в смерти, у некоторых даже глаза открыты! Рыдания матерей рвали душу.

– Немцы потопили ваш корабль, – пояснилШон. – Торпедами. «Лузитания» пошла ко дну за восемнадцать минут. С техпор прошло пять часов. Мы с братом подобрали вас на берегу, когда пыталисьспасти тех, кто выплыл. Но таких чертовски мало.

Он говорил со странным ирландским акцентом, и в другое времяэто немало позабавило бы Викторию.

– Эти проклятые подводные лодки вот уже нескольконедель здесь рыщут. Чертовы ублюдки!

Виктория сразу же задалась вопросом, знал ли об этом капитанТернер.

– Пойдемте, – велел Шон, – я помогу вам.Повезло, что остались живы.

Он поднял ее на ноги. Шелковые чулки куда-то исчезли вместес обрывками платья. На ней остались только трусики и комбинация, а подол платьяисчез. Правда, карман вместе с бумажником были еще на месте. Виктория даже несмутилась, когда молодой матрос почти притащил ее в пивную, где принималивыживших. Кроме того, городские власти открыли церковь, отель, муниципалитет,больницу и военно-морской госпиталь. На вокзале работал пункт, где раздаваличай. Жители делали для несчастных все что могли, а корабельная компанияКупарда, которой принадлежал корабль, доставила две тысячи гробов.

Войдя в пивную, Виктория сразу же увидела знакомые лица исреди них капитана. Его и Маргарет Макуорт подобрал маленький пароходик«Блубелл».

– Милое платьице, – сухо сказала какая-то женщина,оглядев Викторию. Сама она была одной из немногих счастливиц, которой удалосьспасти обоих детей, но все трое были совсем голыми. В углу комнаты другаянезнакомка оплакивала мужа и малышей. Таких было куда больше. Бедняги гибли наглазах близких: тонули, падали под ударами тяжелых предметов, многим не удалосьдоплыть до берега. Кошмар наяву все продолжался. Виктория почти обезумела.Только бы удалось послать сестре телеграмму! Разумеется, она подвергаетопасности себя и Оливию, но выхода просто нет! Необходимо дать ей знать, чтоона цела и невредима.

В полночь американский консул Уэсли Фрост принялся обходитьместа сбора уцелевших пассажиров и предлагать помощь. Виктория дала ему адресОливии и приписала несколько коротких строк. Сестра непременно поймет их смысл.Консул обещал сделать все возможное и поспешно удалился, отговорившись делами.На борту находилось сто восемьдесят девять американцев, но пока невозможно былосказать, сколько из них выжило. Приходилось иметь дело с истерически рыдающимилюдьми всех национальностей, измученными, серьезно раненными, стремившимися какможно скорее разыскать и известить родных.

– Я позабочусь обо всем как можно скорее, миссХендерсон, – пообещал он, вручая ей одно из одеял, пожертвованных добросердечнымиженщинами. Многие из спасенных были в лохмотьях или совсем голые, но никто необращал на это внимания.

– Спасибо, я очень ценю ваше участие, –пробормотала Виктория, дрожа так сильно, что стучали зубы. Она все еще дышала струдом: слишком наглоталась воды. Наконец ноги ее подкосились, и она опустиласьна пол, прислонившись спиной к стойке бара. Удалось ли выплыть АлфредуВандербильду? Она так его и не увидела…

И Виктория вдруг вспомнила о Джеффри, который чудом спасся вкораблекрушении. Ей отчего-то захотелось обнять его и Оливию, сказать, чтотеперь представляет, каково ему пришлось…

Она закрыла глаза, чтобы отсечь страшные картины, ужасныеобразы, забыть о женщине, корчившейся в родовых схватках как раз в тот момент,когда корабль тонул…

Неожиданно она увидела Оливию, сидевшую на кровати, и всемисилами души попыталась сосредоточиться и мысленно передать, что она жива иотносительно здорова. Хоть бы Оливия услышала ее!

В понедельник утром Оливия едва дождалась, пока Чарлз иДжеффри позавтракают. Она сгорала от нетерпения остаться одной. Чувствовала онасебя ужасно и к тому же до сих пор не пришла в себя после бурной ссоры сЧарлзом. Тот строго запретил ей читать газеты.

– Доктор велел тебе не расстраиваться, – твердилон, вырывая у нее газету.

– Немедленно отдай, Чарлз! – завопила Оливия, самане узнавая собственный голос, и ошеломленный Чарлз молча выпустил газету изрук. – Прости, – тут же извинилась девушка. – Не понимаю, что наменя нашло. Просто хотела почитать что-то и отвлечься от мыслей об Оливии.

– Понимаю, – коротко бросил он и вскоре наконецотбыл в контору.

Даже Джефф сегодня, казалось, нарочно испытывал ее терпение,и, едва за ним закрылась дверь, Оливия схватила шляпку, ридикюль, выбежала наулицу и, поймав такси, велела ехать в контору пароходства Кунарда наСтейт-стрит. И оказалась совершенно не готовой к тому, с чем пришлосьстолкнуться. Толпы взбешенных, рыдающих, вопящих людей осаждали здание,кричали, бросались камнями, ругались, выли, умоляя дать сведения, а когда получалиотказ, словно лишались рассудка. Управляющий и клерки делали все что могли и спомощью полиции пытались отогнать нападавших. Оливии кое-как удалось узнать,что никакой новой информации у них нет, если не считать весьма приблизительнойцифры общего количества погибших – около тысячи человек, а возможно, и больше.Найдено тело утонувшего Фромана, но конкретно ничего не известно. Средиокружающих распространялись самые невероятные слухи, один ужаснее другого.Говорили также, что в Германии празднуют очередной триумф подводных лодок, чтоеще больше взбесило толпу.

Простояв у конторы семь часов, Оливия так и не добиласьтого, за чем пришла: список уцелевших обещали прислать только к завтрашнемудню. Правда, назывались имена погибших, даже ходили какие-то списки. Какой-томолодой человек утверждал, что пароходство наняло фотографов с заданием делатьснимки трупов, чтобы прислать в Америку на опознание.

С тяжелым сердцем возвращалась Оливия домой. Но в какие-томгновения, когда ей удавалось отрешиться от всего, она словно слышала, какВиктория что-то ей говорит. И дурнота прошла. Она просто не чувствовала, чтосестра мертва, хотя кто знает? Но если Виктория утонула, значит, и ей несуждено жить.