У меня нет особого выбора, если я хочу оказаться во Франции,не так ли? – задумчиво протянула она. Ничего не поделаешь, ведь она именнопоэтому приехала сюда и заранее знала, что будет нелегко.

Вопрос был в том, как найти людей, которые могли бы ейпомочь попасть на фронт. Те военные, которых она знала, находились в Реймсе, и,только добравшись до Кале, она попробует с ними связаться, да и то если телефоннаясвязь еще работает.

Ей оставалось только надеяться на то, что она не зряпредприняла свое паломничество. До сих пор обстоятельства ей неблагоприятствовали.

Виктория оставила Ливерпуль во вторник утром, предварительнопоблагодарив служащих отеля. Все это время люди приносили ей маленькиесувениры, пирожные, фрукты, статуэтки святых, улыбались, когда она проходиламимо.

Она добралась до вокзала на такси, а оттуда уехала поездом вДувр и села на паром. Солнце ярко светило, и все вокруг казалось мирным испокойным, но Виктория поминутно вздрагивала и оглядывалась, боясь очередногонападения. Пассажиров было совсем немного, и Виктория всю дорогу простояла,вцепившись в поручень и ежеминутно ожидая смерти.

– Вы боитесь, мадемуазель? – обратился к ней капитан.Редко ему приходилось видеть такую прелестную и испуганную девушку. В ответ онатолько кивнула и обронила единственное слово, но тут же отвернулась и приняласьвыглядывать роковую пенную полоску.

– «Лузитания», – шепнула она, зная, что он поймет.Весь мир уже слышал о трагедии, и каждый раз, читая очередную статью, девушкасжималась при мысли о сестре.

Капитан крошечного парома тяжело вздохнул. Он больше незаговаривал с ней, но, когда суденышко причалило, вынес на берег ее вещи инашел машину, водитель которой отвез ее в ближайший отель и отказался взятьденьги. После недолгих переговоров ей дали уютный маленький номер с видом напролив.

Она немедленно позвонила по одному из телефонов, которыйполучила во французском консульстве. Он принадлежал женщине, занимавшейсяустройством добровольцев, которая могла сказать Виктории, куда ехать и гдевсего нужнее люди. Но к несчастью, ее не оказалось дома, и Викториипосоветовали позвонить завтра.

Всю ночь она просидела, куря одну папиросу за другой. Чтотеперь? Она обманула мужа, бросила сестру и отца, пережила кораблекрушение, итеперь только Господь знает, что ждет ее впереди. Откуда в ней такая решимость?Ничто не могло остановить ее, даже крайне неприятная особа, до которой онадозвонилась на следующий день и которая заявила, что слишком занята, ипообещала побеседовать с ней в ближайшие дни.

– Нет! – завопила Виктория, боясь, что собеседницабросит трубку. – Нет! Мне нужно немедленно поговорить с кем-нибудь…пожалуйста…

И тут она, словно по наитию, бросила волшебное слово, толькочтобы посмотреть, что произойдет:

– Я спаслась с «Лузитании».

Последовала короткая пауза, после чего на другом конце линиипослышались приглушенные голоса, и через минуту трубку взял мужчина и спросил,как ее зовут.

– Оливия Хендерсон. Я получила этот номер уфранцузского консула в Нью-Йорке. И приехала сюда, чтобы пойти добровольцем нафронт. Я американка и сейчас нахожусь в Кале.

– И вы были на «Лузитании»? – почти сблагоговением спросил незнакомец.

–Да.

– Бог мой… вы можете завтра к пяти приехать в Реймс?

– Не знаю. Наверное. А где это?

– Примерно в ста пятидесяти милях к юго-востоку отсюда.Если сумеете уговорить кого-нибудь довезти вас, это будет замечательно. Здесьидут бои, правда, не такие жестокие, как в соседнем Суассоне, но нужно бытьпоосторожнее.

Мужчина невольно улыбнулся, гадая, что заставило эту женщинупроделать такой путь, чтобы сражаться в войне, которую Америка словно бы незамечала. Президент Вильсон был готов любой ценой удержать страну от участия вмировой бойне. Число жертв было невероятным и доходило уже до пяти миллионов.Семь миллионов раненых страдали в госпиталях.

– Найдите сговорчивого водителя, – наставлялон, – и приезжайте как можно скорее. Завтра мы отправляем очередную группудобровольцев. Вы медсестра, надеюсь?

– Нет, – пробормотала она, боясь, что от ее услуготкажутся.

– Водите машину?

–Да.

– Прекрасно. Сядете за руль санитарной машины илигрузовика, как захотите. Жду вас завтра, – сказал он и уже хотел отключиться,но Виктория его остановила.

– Как вас зовут? – спросила она, и мужчина сноваулыбнулся такой наивности. Она, очевидно, совсем невежественна, и он сновазадался вопросом, почему она оказалась здесь и рискует жизнью в распре чужихстран и народов. Остальные добровольцы были куда старше и опытнее, а эта, судяпо ее расспросам, совсем ребенок.

Он ответил, что это не важно и что его все равно завтраздесь не будет.

– Кого же мне спросить, если я сразу поеду вШалонна-Марне? – допытывалась Виктория.

– Первого же раненого, который попадется напути, – раздраженно посоветовал незнакомец. – Правда, таких окажетсянемало. Доберетесь и сразу найдете себе занятие. Разыщите тамошнего коменданта.Он направит вас в госпиталь или отделение Красного Креста, если таковое тамнайдется. Не волнуйтесь, мимо не проедете. Не заметить окопов невозможно.

Он бросил трубку, и Виктория, поблагодарив портье, вернуласьв свою комнату.

Вечером она плотно поужинала и попросила владельца гостиницыпоторговаться с водителем. Последний оказался совсем молодым парнишкой,хозяином древнего «рено», и пообещал окольными дорогами доставить ее кудатребуется. Он заверил также, что поездка займет весь день, да и то еслиотправиться рано утром. Приглядевшись, Виктория решила, что он немного моложе ее.Водителя звали Ив, и она, по его просьбе, заплатила вперед. Он велел ей одетьсяпотеплее и натянуть ботинки на толстой подошве. По утрам здесь всегда холодно,и, если машина сломается, он не желает тащить ее на руках до самого Реймса, наслучай если она вздумает напялить туфли на высоких каблуках.

Виктория нервно скривила губы, но Ив беспечно рассмеялся, иона прямо спросила, часто ли случаются поломки.

– Не чаще, чем у всех. Вы водите машину?

Виктория кивнула, и парень жизнерадостно распрощался.

Этой ночью она от волнения так и не смогла уснуть. Но наутровозбуждение несколько улеглось. Было не только холодно, но ужасно сыро, абессонная ночь не прибавила бодрости. Она с радостью обнаружила, что горничнаяположила в машину сверток с завтраком, а мать дала Иву термос с кофе.

– Почему вы приехали сюда? – спросил он, когда онаналивала первую чашку. Первая остановка предстояла в Дулленсе. Путь былнеблизкий.

– Мне казалось, что я здесь нужна, – короткоответила Виктория, не зная, стоит ли все объяснять подробно. Она и сама несовсем понимала мотивы своих действий, что уж говорить о мальчике из Кале, едваговорившем на ее языке. – Чувствовала себя совершенно бесполезной, ничегоне умела делать, жила пустой жизнью. Показалось, что всего важнее бороться засвободу.