Он вот уже несколько недель находился в Париже, распуская правительство Франции и готовясь к войне, в то время как объединенная коалиция, казалось, нарочно тянула время.

Сент-Джону не хотелось думать о том, что принесет остаток этого года и, вероятно, несколько последующих, если Бонапарта не остановят до того, как он поднимет на свою защиту всю большую страну.

Марианна показала на великолепный собор, возвышавшийся как раз впереди, и пробормотала:

– Нотр-Дам де Реймс. Трудно представить, что его более знаменитый тезка в Париже может быть еще грандиознее, правда?

Реймсский собор, как называли его англичане, поистине внушал благоговение, и казалось, что их фургон направляется прямо к нему. И в самом деле, именно там Джо и остановилась.

Беспечно игнорируя вопли возмущенных французских возниц, Джо с Ангусом на плече спрыгнула с облучка, обошла фургон и открыла дверь.

– Здесь ты выходишь, Марианна. – Она полезла в сумку, висевшую на плече. – Я собиралась отдать тебе это немного раньше. – Она вытащила черное кружевное покрывало для головы, весьма поношенное. – Накинь это и сядь в задней части церкви, в последнем ряду справа. Жди там, к тебе подойдут.

– Как, черт побери, кто-то может там к ней подойти? – сердито спросил Сент-Джон. – Мы всего несколько минут назад въехали в город.

Бесцветный взгляд Джо скользнул по герцогу, губы сложились в едва заметную усмешку.

– Не волнуйтесь, ваша светлость. Марианну ждут.

Раздраженный француз, чья телега оказалась зажата их фургоном, решил, что с него достаточно. Он спрыгнул на землю и стремительно пошел к ним, отчаянно вопя.

Джо повернулась к дебоширу, а Сент-Джон привлек Марианну к себе и поцеловал.

– Что бы ни случилось, что бы ты ни услышала, знай: я люблю тебя всем сердцем.

В глазах у Марианны защипало, она закусила губу, боясь, что расплачется как ребенок, если откроет рот, поэтому просто выпрыгнула из фургона и подошла к Джо.

Блондинка скрестила руки на груди, прислонилась к стенке фургона и с улыбкой наблюдала, как горластый возчик ругается с Ангусом.

Птица возбужденно прыгала на плече хозяйки и выкрикивала оскорбления – по-французски – голосом, до жути похожим на голос Джо. Пока ждала просвета в плотном потоке уличного движения, Марианна просто не могла удержаться от смеха, прислушиваясь к особенно грубому и анатомически невозможному указанию, которое птица давала разбушевавшемуся французу, затем оставила спорщиков и поспешила к собору, слегка задержавшись, чтобы полюбоваться старинной архитектурой.

Спустя пять-шесть минут она все же заставила себя оторвать взгляд от великолепного окна-розетки, резьбы, фризов и горгулий и пошла дальше.

Марианна миновала притвор, оказалась в нефе и снова остановилась, с благоговением глядя на сводчатый потолок, вздымавшийся невероятно высоко. Ее переполняло чувство, что она действительно вошла в дом Божий.

– Excusez-moi[15], – пробормотала позади какая-то женщина, и Марианна сообразила, что встала прямо посреди прохода. Она оглянулась на задний правый ряд. Пусто.

Смотреть вполне можно и сидя.

Марианна восхищалась захватывающими дух витражами со множеством коронованных особ и крылатых ангелов, когда ощутила рядом какое-то движение.

На женщине, севшей рядом с ней, была такая густая вуаль, что лица ее Марианна не видела. Одета та была на манер экономки или старшей прислуги.

– Не согласитесь пройти со мной, мадемуазель? – спросила она по-английски, но с сильным акцентом.

Марианна кивнула и встала, чувствуя, как в ушах грохочет пульс.

Женщина запутанным путем повела ее в самые недра огромного здания.

Марианна быстро потеряла счет бесконечным поворотам, дверям и коридорам. Наконец, проводница остановилась перед резной дверью и негромко постучалась.

Голос изнутри ответил:

– Entrez![16]

Служанка (если Марианна поняла все правильно) открыла дверь и жестом предложила Марианне войти в роскошно обставленную, полную книг комнату, видимо, служившую кабинетом какой-то важной персоне.

Изящная темноволосая женщина средних лет подошла к Марианне, и ее карие глаза расширились от удивления.

Марианна неуверенно протянула к ней руки, и ее мать сжала их сильно, до боли.

– Mon Dieu[17], – сказала она, и в глазах ее заблестели слезы. – Ты так похожа на него!

Она так долго смотрела Марианне в глаза, что той захотелось зажмуриться.

– О! – воскликнула кронпринцесса Швеции, и щеки ее покраснели. – Но что же я держу тебя стоя! Идем… – Она показала на кресло, из которого только что встала. – Посиди со мной. Лавинья принесет нам чаю. Садись же, пожалуйста.

Марианна с благодарностью села; ей казалось, что колени превратились в желе.

Они долго смотрели друг на друга.

Дезире заговорила первой.

– Прости… я понимаю, что, должно быть, заставляю тебя чувствовать себя неловко. Мадемуазель Браун сказала мне, что ты до недавних пор ничего обо мне не знала.

– Да, узнала всего несколько недель назад. Хотя об о… отце узнала меньше чем неделю назад.

– Боюсь, таковы были мои распоряжения Сандрин. Я хотела подождать и рассказать правду, когда ты станешь совершеннолетней. – Уголки ее губ опустились, а подбородок слегка задрожал. Затем она подалась вперед и сжала руки Марианны. – Ты страдала? Пожалуйста, скажи, что я не совершила ошибку, отправив тебя с Сандрин. Она так обрадовалась, что ты будешь жить с ней: сама бедняжка не могла иметь детей. – Она шумно сглотнула. – Сандрин присылала мне письма четыре раза в год. И даже прямо перед своей смертью отправила мне последнее письмо, где обещала отдать тебя ее кузине Соне и ее мужу Барнабасу.

Сердце Марианны отчаянно колотилось, она никак не могла собраться с мыслями.

– Прошу вас, ваше королевское высочество, вы…

Королева энергично замотала головой.

– Нет-нет-нет, не называй меня так. Если не можешь сказать maman[18]… – она замялась, явно заметив на лице Марианны сомнение. – Ты должна называть меня Дезире.

Марианна кивнула.

– Спасибо… Дезире.

– Но продолжай, я тебя перебила.

– Я просто хотела сказать, что… ну, я слегка ошеломлена всем этим.

– Естественно.

– В ответ на ваш первый вопрос – нет, я не страдала. Барнабас – человек, который меня вырастил, – забрал меня почти сразу после того, как моя м… мать умерла. Жизнь с ним была необычной, но достаточно счастливой.

– Ты никогда не голодала? Не нуждалась?

– Нет.

– У меня отлегло от сердца. – Она бросила на Марианну неловкий взгляд. – Должно быть, ты гадаешь, как это все случилось. Должно быть, считаешь меня ужасной.

– Я так не думаю, – искренне ответила Марианна.

В дверь постучались, и вошла с подносом горничная, Лавинья. К тому времени как чай и пирожные расставили, лицо Дезире слегка расслабилось.

– Я сама налью, – сказала она, отпуская служанку.

– Моя сестра, ее зовут Жюли, замужем за Жозефом Бонапартом.

Марианна кивнула.

– Именно он представил меня своему брату. – Ее