уже захотел, немчура, – предположил Коровенко. – Обойдется! Ты видел, как он у кухни жрал? – непонятно к кому обращаясь, сказал Андрей. – На три дня набил свое брюхо. И потом, если кому не жалко, может дать ему каши. Мне, например, самому охота. Я и так отощал.

– Ты чего завелся? – спросил Малькевич. – Никто не настаивает. И вообще, говорить вслух, что ты хочешь покормить врага – по условиям военного времени – это провокация, рука, работающая на Гитлера. И даже непатриотично!

– Хватит вам! Нашли тему, – остановил их Саблин.

– Леха дюже хитрый! Намекает, что сам жру, а вот голодного немца, хоть он и враг, не хочу подкормить. Ты очень сердобольный. Попался бы ты этому жирному борову – он бы тебя подкормил. Он, может, наших ребят танками. Вот сейчас гляну. Если он танкист – тут же убью! – грозно сказал Коровенко. Подскочив к немцу, полез в его френч и вытащил старый бумажник, оттуда извлек служебную книжку и протянул ее Саблину. – Погляди, кто он? – озлобился вдруг Коровенко и, видно, был он в таком сейчас взвинченном состоянии, что если этот немец действительно окажется танкистом, то Андрей, может быть, и убьет его.

Филипп полистал книжку:

– Ефрейтор Губер. Специалист по материальному обеспечению. Не был он в тех танках, в тылу сидел, когда они нас давили. Да и форма на нем не черная, а серая. Снаряды и горючее им обеспечивал. А они нас лупили и давили.

Коровенко так же быстро, как вспыхнул, успокоился.

– Скоро мы его отпустим, поэтому кормить не будем, – заключил Саблин.

– Верно, нам самим на этой еде надо дотянуть до Киева.

– Давай, быстрее доедай и понаблюдаешь, а мы с Алешкой поспим. Потом я тебя сменю, – распорядился Филипп.

– А чего тут наблюдать? Кругом ни души. Все поспим, а немца привяжем. Едрена-Матрена!

– За отказ нести службу в условиях военного времени… – начал Малькевич. – Шлепнуть тебя надо! Лодырь!

Саблин сунул в руки Коровенко пистолет.

– Смотри, он на взводе, не нажми курок.

– Знаем, знаем, не совсем деревня! – сразу возгордился Андрей. – И нажимать на что знаем, и когда – знаем!

Он воткнул за пояс пистолет, где у него уже болтался нож, сунул руки в боки и выставил вперед одну ногу. Весь его вид и поза были довольно комичны, и Малькевич прыснул от смеха.

– Немцу рот ототкнуть? – спросил он, посмотрев на дремлющего на земле немца с кляпом во рту.

Саблин взглянул на солдата, ему стало жаль пленного, который тяжко дышал через нос.

– Ототкни! – согласился Филипп.

– А если он убежит, пока вы будете спать, а я наблюдать?

– А черт с ним! Пусть бежит, – махнул рукой Малькевич. – Он нам уже не нужен.

– Я буду лежать вон на том пригорке, – указал Андрей и выдернул изо рта немца кляп. Он пошел на пригорок и лег там среди травы. Солнце пригревало, Коровенко стащил гимнастерку, подставив под его лучи свое белое тело. Кругом было тихо и спокойно, только вдали слышался шум моторов, очевидно, в деревне были немцы. Солнечное тепло быстро сморило парня, глаза сами собой закрылись, и дремота незаметно навалилась на него, поглотив даже шум моторов. И в эту теплую, убаюкивающую тишину, словно воркование голубей, вползла немецкая речь. Говорили двое то грустно, то весело, легонько посмеивались. Коровенко проснулся и сразу понял, что немецкая речь – это не сон, что немцы были рядом. Он приподнялся, осторожно выглянул из густой травы и сразу увидел их. Двое немецких солдат в расстегнутых серых мундирах с закатанными рукавами и автоматами на шее медленно шли, вяло загребая сапогами землю. Их почти одинаковые светлые волосы напоминали ковыль. Оба молодые и рослые, пилотки подсунуты под погоны. В таком мирном виде они даже не казались Андрею страшными.

– Ох, черт! – тихо, одними губами прошептал он, окончательно потеряв сон, и змеей скользнул вниз, прикрываясь редким кустарником. Саблин и Малькевич лежали под деревом голова к голове и крепко спали. Немец отполз в сторону, поднялся на колени и напряженно вслушивался в приближающиеся немецкие голоса. По выражению его лица Коровенко понял, что он вот-вот крикнет солдатам, и, подавшись вперед, прижал к его виску ствол пистолета и прошипел:

– Только пикни, гадюка! Я разнесу твой черепок вдребезги! Только пикни, поганый байстрюк! Ты лучше приляг, приляг, а то увидят! – Андрей резко толкнул немца на землю и подсунул ему под подбородок ствол пистолета.

– Ты все понял, гитлеровская гнида?

– Я, я, поньял! – прошептал немец в ужасе, пытаясь отодвинуться от пистолета и вдавливая себя в землю.

Солдаты поравнялись с тем местом, где спрятались беглецы, и один из них вдруг заиграл грустную мелодию на губной гармошке. Саблин проснулся, увидел Коровенко, прижимающего к земле немца, и, чуть приподнявшись, разглядел сквозь кустарник головы немецких солдат.

Они прошли мимо, и еще долго было слышно как попискивала губная гармошка. Андрей засунул немцу в рот кляп, и они снова побрели по лесу, ориентируясь только на солнце, рассчитывая, что идут на запад. Несколько отстав, понуро плелся немец.

– Чего он за нами тащится? – возмущался Малькевич. – Сбежал бы уже давно!

– Он боится один в лесу, со связанными руками, – заметил Саблин.

– Развяжи… – предложил Коровенко.

– Тогда он станет опасен.

– Может он умышленно отстает, чтобы наконец сбежать? – предположил Малькевич.

– Вряд ли, у него таких возможностей было много, – не согласился Саблин.

Лес поредел, сразу за лесом они увидели дорогу и услышали нарастающий гул мотора. Вскоре показалась колонна немецких грузовиков. Крытые камуфлированным брезентом, они надрывно ревели моторами, раскачиваясь на ухабистой дороге. Беглецы залегли за кустами. Позади них опустился на колени и немец. Он тоскливо глядел на мелькавшие за деревьями грузовики.

– Родненьких увидел, каналья! – выругался Коровенко и погрозил немцу пистолетом. – Только высунься!

Немец сразу упал лицом в траву и замер, видно он хорошо понимал, что этот постоянно ругающийся низкорослый солдат с короткой шеей шутить не будет и всадит в него пулю.

– Так-то! Освоил язык, немчура! – ухмыльнулся Андрей.

– Надо уходить в чащу и там переждать до темноты, – сказал Саблин. – Ночью перейдем дорогу и это поле.

Не дожидаясь их согласия, он быстро пошел в глубь леса. Солнце уже опустилось к горизонту. и косые лучи освещали верхушки деревьев. Вдруг под ногами начала хлюпать вода. Крупные деревья уступили место кустарникам, росшим прямо на болоте. Они были словно умышленно разбросаны и торчали кое-где прямо из воды на открытом пространстве, густо поросшем ярко зеленой травой.

– Может, обойдем это болото? – предложил Малькевич.

– Здесь для нас безопаснее, – возразил Саблин, продолжая брести по болоту. Идти было тяжело, грязь чавкала под ногами, засасывала. – Видишь