Моргая налитыми слезами глазами, он попыталсясосредоточиться на голосе, женском голосе. Неужели призрак Галеоны явилсяпозвать его присоединиться к ней в смерти?

— Норрек Вижаран!

Нет… Голос другой, моложе, но властный. Ему удалось немногоповернуть голову, хотя любое движение оборачивалось для него пыткой. То лидалеко, то ли близко стояла смутно знакомая женщина, бледная, с чёрными, каксмоль волосами, тщетно пытаясь дотянуться до него из чего-то вроде прозрачногодверного проёма на вершине очередного лестничного пролёта. За ней виднеласьдругая фигура, мужская, с длинными растрёпанными волосами и бородой, белыми какснег. Старик выглядел подозрительным, любопытным и испуганным одновременно. Иказался ещё более знакомым, чем женщина.

А значит, это могла быть только одна персона.

— Горазон? — выдохнул солдат.

Одна из рук в латных перчатках немедленно взлетела, перчаткана ней полыхала магической яростью. Доспехи Бартука реагировали на имя — и не судовольствием. Норрек ощущал, как внутри него формируется заклинание — то,после которого смерть Галеоны покажется безмятежной кончиной.

Нот словно в ответ на движение доспехов, раздался ужасныйстон, словно само здание обиделось на увиденное. Горазон и женщина внезапноисчезли, лестница повернулась, и возникла новая стена. А Норрек обнаружил, чтостоит в сводчатом зале с высокими колоннами, выглядящем так, будто в нём толькочто закончился грандиозный бал. Но и он быстро преобразился.

Неважно, что это за комната, неважно, куда делись женщина иГоразон, — доспехам было всё равно. Изо рта бойца вырвалось ещё однозаклинание, и из руки вылетел шарик расплавленной лавы, взорвавшийся черезмгновение, ударившись о ближайшую стену.

Стон превратился в рёв.

Святилище вздрогнуло. Зловещие силы швыряли Норрека изстороны в сторону. Кроме того, он обнаружил, что не только воздух сгустилсявокруг него — придвинулись и стены, и потолок, и даже пол поднялся.

Норрек вскинул руки, теперь уже, очевидно, его собственные,в последней тщетной попытке противостоять смыкающимся стенам.

Еда была великолепной, Каре такая и не снилась, даже капитанДжероннан не кормил её так. Впрочем, если бы она не была пленницей сумасшедшегомага, она получила бы от пищи куда больше наслаждения.

Во время трапезы колдунья при всяком удобном случае пыталасьвытянуть из седовласого колдуна хоть что-то разумное, но получала от Горазоналишь невнятный лепет и противоречивую информацию. Сперва он заявил, что случайнообнаружил Тайное Святилище, — легенды говорили о нём как о гробнице Горазона, —потом сообщил Каре, что сам создал все это с помощью могущественной магии. ЕщёГоразон сказал своей пленнице, что пришёл в Аранох изучать сходящиеся тампотоки духовной энергии, кружащиеся над городом. Даже она слышала, что маги вэтом краю способны собирать мистическую энергию куда лучше, чем в других точкахмира. Однако затем он с великим трепетом открылся, что сбежал на эту сторонуморей из страха, что наследие его брата настигнет его.

Постепенно Кара начала ощущать, что говорит с двумя разнымилюдьми — одним, который действительно был Горазоном, и другим, только думающим,что он Горазон. Девушка могла разве что представить, через какие ужасныеиспытания пришлось пройти брату Бартука, особенно в чудовищной войне противсвоего ближайшего кровного родственника, да и последующие века уединенияраскололи его и без того хрупкий разум. В Каре поселилось даже некотороесочувствие к его состоянию, но она ни на миг не забывала, что этот безумныйколдун не только держит её в своём подземном лабиринте против её воли, но и то,что в своё время магия его была столь же черна, как и чары Бартука.

Кара заметила ещё кое-что, тревожащее её не меньше, чемповреждённый рассудок хозяина. Тайное Святилище действовало не просто какстроение, продукт гигантской силы Горазона. Девушка, могла бы поклясться, чтоэто здание обладает разумом, что оно само — отдельная личность. Иногда онавидела, как комната вокруг неё слегка меняется, стены двигаются и дажеобстановка преображается. Ещё Кара обратила внимание, что непостоянны и стол, иеда. Более того, когда колдунья пыталась перевести беседу на Бартука, впомещении начинала сгущаться странная тьма — словно само жилище хотело пресечьскользкую тему.

Когда они закончили трапезу, Горазон немедленно принялсяторопить девушку. Здесь, в своём убежище, он не бубнил больше о том, что«кругом столько зла», но его мутные глаза всё же смотрели на все с опаской.

— Надо быть осторожными, — бормотал Горазон, поднимаясь. —Во все времена надо быть осторожными… идём… много дел…

Не обращая внимания на постоянные предостережения старика,Кара встала — и увидела столь поразительное зрелище, что ненароком опрокинулакресло.

Из стола выросла рука, полностью сотворённая из еды. Рука,подхватившая её пустую тарелку и утащившая её в стол. В то же времяматериализовались и другие руки, каждая взяла какой-то предмет и аккуратноубрала его — туда же. Обескураженная Кара попятилась и обнаружила, что неслышала, как её кресло ударилось об пол только потому, что два поднявшихся измраморного пола у самых её ног отростка поймали кресло прежде, чем оно упало.

— Идём! — позвал Горазон сварливо. Кажется, поразительныеруки отнюдь не произвели на него впечатления. — Нет времени, совсем нетвремени!

Столовая очищала сама себя, а старик повёл девушку вверх полестнице к полированной дубовой двери. За ней оказался ещё один пролётступеней, на этот раз уходящих вниз. Несмотря на то что юной тёмной волшебницеочень хотелось задать вопрос, куда это они идут, она молча следовала заГоразоном, остановившимся у очередной двери, которая, казалось, должна быласнова привести в просторную залу. И лишь когда старик распахнул створки ивместо столовой их встретил кабинет колдуна, Кара невольно выпалила:

— Это невозможно! Этой комнаты тут быть не должно!

Чародей взглянул на неё так, словно это она сумасшедшая.

— Естественно, она тут! В конце концов, я же шёл сюда! Какаяглупость! Если ты ищешь комнату, она должна быть именно там, где ты хочешь,знаешь ли!

— Но…