Домой прискакала радостная. По дороге купила двадцать штукпирожных и много конфет. Устроим сегодня чаепитие, наконец-то расследованиесдвинулось с мертвой точки, скоро увижу Верочку, а там уж придумаю, каквыкрасть девочку. И вообще мои домашние все очень милые, ласковые, приветливые,а Алиска не такая уж и грубиянка, ну и пусть отпускает свои непроизвольныесловечки, если ей от этого легче. Кстати, Филя, кажется, на самом деле неплохойврач. Капли, которые он дал мне от мигрени, действовали самым волшебным образом,голова переставала болеть сразу. Иногда просто нюхала пузырек и выздоравливала.По-своему симпатичен и Фредди…

Переполненная счастьем, я толкнула дверь в гостиную иувидела Алиску с газетой на диване. Ольга сидела возле телевизора. Похоже, онапревращается в нарцисса, опять любуется видеозаписями «Мира спорта».

– Нравится? – спросила я.

Зайка повернула голову и недовольно заявила:

– Отвратительно. Под глазами тени, нос длинный, волосы какмочалка, смотреть невозможно…

– По-моему, ты слишком к себе критична, – засмеялась Алиска,не отрываясь от статьи. – На экране изумительно смотришься, намного лучше, чемв жизни!

– Ты хочешь сказать, на самом деле я выгляжу еще хуже, чемтут? – указала Ольга пальцем в сторону «Панасоника».

– Конечно, – заявила балерина, – в жизни ты лахудралахудрой, ничего особенного, а в свете софитов превращаешься в красавицу.Кстати, чаще с людьми случается наоборот. Приходит такая вся из себя роскошная,просто Мерилин Монро, а глянешь из зрительного зала на сцену: мочалка мочалкой.

Зайка задохнулась от негодования.

– Никакая я не мочалка!

– Нет, – спокойно подтвердила Алиска, опуская газету, – тыбольше походишь на кошелку!

Но я уже не слышала их перепалку. Мои глаза в изумленииуставились на лицо подруги. Куда подевалась ее изумительно ухоженная, простофарфоровая кожа? Щеки, лоб, подбородок и даже шею покрывали отвратительныекрасные нарывы.

– Алиса! – вырвалось из моей груди.

– Что? – совершенно спокойно отозвалась подруга.

В эту секунду в комнате возник Фредди. Морда животногопереливалась всеми оттенками зелени. Несчастную мартышку обмазали, наверное,литром зеленки.

– Котеночек мой любимый, – заворковала Алиска, – поди сюда,поцелуй мамочку.

Мартышка послушно двинулась на зов.

– Алиса! – завопила Зайка. – Алиса!

– Я уже двадцать пять лет Алиса, – отозвалась балерина.

Пропустив мимо ушей восклицание о явно заниженном возрасте,я поинтересовалась:

– Что с тобой?

– Ничего, – пожала плечами балерина, – а что должно быть? Дачего вы так на меня уставились, будто у меня на голове грибы растут?

– Давно в зеркало смотрелась? – хором поинтересовались мы сЗайкой.

Алиска лениво зевнула.

– Господи, в этом доме невозможно добиться покоя.Только-только прилегла отдохнуть, взяла газетку… Нет, налетели, как бакланызлобные, замахали крыльями…

Ольга подсунула возмущающейся гостье под нос пудреницу.Алиска невольно кинула взгляд внутрь коробочки и заорала:

– Боже! Что вы со мной сделали!

– Ничего мы с тобой не делали, – откликнулась Зайка,судорожно выключая телевизор.

– Ужас, ужас, ужас, – продолжала выкрикивать экс-мадамПолянская, ощупывая дрожащими пальцами гнойники.

– Больше целуйся со своей обезьяной, – рявкнула Ольга,спешно ретируясь из комнаты, – во всяком случае, я не спущусь больше вниз, покаты не вылечишься. Мне только не хватало подцепить эту жуткую заразу, уж незнаю, ветрянку или аллергию…

– Аллергия не заразна, – заявила появившаяся на пороге Маня.

– Это ты виновата, – вызверилась Ольга на золовку, –пожелала себе ветрянку. А о нас не подумала? Интересное дело, как я сниматьсябуду с такой рожей?

– Кошмар! Жуть! – то и дело выкрикивала Алиска, расстегиваякофточку.

Стало видно, что грудь и плечи также густо обсыпаны прыщами.

– Только о себе думаешь, эгоистка! – обозлилась Маня наЗайку. – У тебя вместо сердца телевизор!

– А у тебя вместо головы – консервная банка, – отреагировалаОльга.

– Вызовите немедленно доктора, умираю… реанимацию, носилки,в больницу, срочно, – топала ногами балерина. – Мне завтра «Лебединое»танцевать! Можете себе представить лебедя в фурункулах!

– Ты так далеко стоишь, что лица не видно, – съехидничалаОля, – а я двадцать минут крупным планом вещаю на всю страну и ближнеезарубежье.

– Ох-ох-ох, звезда эфира, жопа на тоненьких ножках, –завелась Алиска, – говном занимаешься, по бумажке чешешь, а я создаю образ!

– Хватит, – не выдержала я, – как вам не стыдно! У тебя,Ольга, на лице ничего нет, а у Алисы скорее всего аллергия! Никто не виноват.Ветрянка – детская инфекция, навряд ли вы ее подцепили, вы, надеюсь,давным-давно переболели в детстве!

– А Аркашка почему заразился? – влезла Маня.

Я пожала плечами.

– Он в свое время как-то избежал этой болезни, вот и слег.

– Все из-за тебя, – снова налетела Зайка на Машу.

– Слушай, – попыталась я утихомирить страсти, – простосмешно. Неужели и впрямь полагаешь, будто здесь ямба сыграла решающую роль?

– А как же! – воскликнула Зайка.

– Конечно! – подтвердила Манька, подскакивая к пирожным. –Каждый пожелал что хотел, Филя гарантировал исполнение.

– Филя, – взвыла Алиска, – когда надо, его никогда на местенет!

Я тихонько вышла из гостиной. Пусть разбираются сами, ну какможно всерьез разговаривать с людьми, истово верящими в колдовство, магию ишаманство!

Ночью опять не могла заснуть. Уже давным-давно переругавшисьи сладко помирившись, разбрелись по кроватям домашние. Собаки устроились надиванах, мирно храпящий Хуч лежал на спине, выставив круглое жирное брюшко. Накухне не горит свет, а у Ирки в комнате уютно мерцает ночник. Всем хорошо, лишья маюсь у окна, пытаясь обуздать бунтующие мысли.