Живу в огромном загородном доме в окружении домработницы иживотных. Но никакие собаки, естественно, не могут заменить детей, а их-то какраз господь и не послал. Замуж, правда, выходила, последний брак заключила состарым и богатым французом. От него и досталось феерическое состояние. Нескрою, первое время деньги радовали. Приятно ездить в шикарном «Вольво», а не впереполненном метро, питаться свежими качественными продуктами и не вставатьоколо семи утра, чтобы успеть на службу. Но скоро стало понятно: счастье илюбовь не купить. Начались проблемы со здоровьем. Мучают мигрени, открыласьязва, частенько болит сердце… Вот решила выпустить за свой счет сборничекстихов, издательства отказали в публикации. Словом, богатые тоже плачут. Оттоски не знаю, куда и податься. Несколько месяцев исправно посещала церковь, ноглубоко разочаровалась. Служат как-то слишком театрально, батюшка вечноторопится, никогда не выслушает, матушка огрызается… Ждут лишь богатыхпожертвований. Короче говоря, иллюзии развеялись, кукую в одиночестве, плачу вподушку, а на людях пытаюсь изобразить благополучие…

– Дорогая, – прошептала Нина, – дорогая, даже непредставляете, как я вас понимаю. Богатства, правда, нет, но в остальном…

Она уставилась мне в лицо черными, бездонными глазищами. И яеще раз удивилась ее сходству с покойной Людмилой Шабановой. Та же смуглаякожа, те же смоляные роскошные кудри, тот же тонкий нос с нервными ноздрями.

– Иногда в голову приходят жуткие мысли, – стала я нажиматьпосильней на педаль. – Купить в аптеке побольше снотворного, да и дело сконцом. Жаль лишь, что все миллионы достанутся государству, родственниковникаких, подруг близких нет…

Нинель всплеснула руками:

– Страшный грех! Ни в коем случае нельзя даже помыслить осамоубийстве. Наши мысли материализуются, думать следует только о хорошем!

– Пытаюсь, да плохо получается, – шмурыгнула я носом, потомуронила голову на стол и затрясла плечами, изображая бурные рыдания и крайнююстепень отчаяния.

Сундукян погладила меня по волосам.

– Ну-ну, из каждого даже очень сложного положения все-такисуществует выход!

– Нет, – горестно прошептала я, – не из каждого…

– Я тоже так думала, – вздохнула Нина, – пока не встретилаОтца и Учителя.

– Кого?

– Человека, который перевернул всю мою судьбу, – истовозаявила Нина, – настоящего друга. Теперь живу в Семье, и мое сердце купается влучах благодатной любви.

– Ах, дорогая, – воскликнула я, – расскажите! Вдруг тоже…

– Конечно, конечно, – энергично замотала головой Нина. –Слушайте, как было.

Ниночка с самого детства ощущала себя чужой средиродственников. Папа – инженер, мама – экономист, тетка – математик, дядька –физик… Двоюродная сестра Лиана училась без всякого напряга… Ну откуда в такойсреде могла возникнуть поэтически настроенная девочка? А вот поди ж ты! Ни очем, кроме стихосложения, Нинель и думать не могла. В голове постояннокрутились рифмы, в мыслях толкались строфы.

Кое-как закончив школу, девочка стала сочинять стихи. Потомсмерть родителей, кончина бабушки. Из родственников осталась лишь Лиана, вполнеземная, даже приземленная. Работает стоматологом, отлично зарабатывает,абсолютно бездуховное существо, заинтересованное только в полученииматериальных благ. О чем можно говорить с такой? О цене на куриные окорочка?Обсуждать покупку телевизора? Нинель далека от подобных проблем. Спасибо,любимая бабуля завещала большую квартиру. Нина сдает апартаменты, и на жизньхватает. Если бы не это, пришлось бы искать работу, сидеть рядом снеобразованными людишками, никогда не читавшими Брюсова и Бальмонта, выполнятьприказы толстозадого начальника, ни разу в своей жизни не открывшего томикПастернака…

Замуж Сундукян не выходила. Нет, старой девой не была,кавалеры случались, с некоторыми дело доходило до совместного проживания. Ноуже через неделю «семейной» жизни мужчины начинали демонстрироватьпримитивность натуры. Хотели горячей еды, чистых рубашек и вымытых полов.Романтика отношений прекращалась, чтение стихов вслух отчего-то начинало беситьмужиков… «Брак» разваливается, так и не успев официально оформиться. Решив рази навсегда, что все мужчины животные, Нинель зажила одна, изредка заводя легкие,необременительные отношения, исключительно ради сексуального удовлетворения.Господь наградил Сундукян пылким темпераментом, скорей всего сказывались геныгорячих армянских предков.

Жизнь Нины резко переменилась после встречи с ЛюдмилойШабановой. Сначала поэтесса просто лечила зубы, потом раз-другой пожаловаласьна судьбу… Началась дружба. Вместе ходили в театр, на поэтические вечера в Домлитераторов…

Однажды в ответ на очередные жалобы Нинель Мила предложилаподруге съездить к своим родственникам.

– Познакомлю с братом и его семьей, они тебе понравятся.

Сундукян радостно согласилась, и в пятницу подругиотправились на электричке в Подмосковье.

Деревня понравилась Нине, еще большее впечатление произвелНиколай, или, как звали его окружающие, Отец и Учитель. Сундукян побывала намолении, вкусила «напиток веры» и удостоилась личной аудиенции пастыря.

В Москву вернулась оглушенная новыми чувствами и эмоциями.Душа рвалась назад, в просторный молельный зал, где, рыдая вместе с остальнымисектантами, Нина испытала куда более сильные ощущения, чем те, которые женщинаполучала в постели.

Спустя пару месяцев она приняла крещение и влилась в ряды«путников». Теперь живет от моления до моления, поджидая встречи с обожаемымОтцом и Семьей.

– Мы все – один организм, – страстно говорила Нина, – нассвязывают незримые нити. Теперь я не одинока в безжалостном мире, а мои стихизвучат на наших собраниях. Более того, приняв истинную веру, ощутиланевероятный творческий подъем и пишу больше и лучше. Кстати, этот факт дажеотмечают посторонние люди. Вот смотрите.

И она гордо выложила на стол бумажку. Издательский договор.Некое «Коро» собиралось выпустить в свет книжку «За голубым туманом»,принадлежащую перу Сундукян.

– Ах, ах, ах! – застонала я. – Дорогая, познакомьте с Отцом,хочу тоже обрести смысл жизни.

– Нет ничего проще, – обрадовалась Нинель, – хотитепослезавтра поехать в обитель?

Я энергично затрясла головой. Еще бы, просто мечтаю.