Тетя может разрешить мне оставить при себе оружие, а может ине разрешить. Вряд ли меня вызовут на дуэль в первый же вечер, да еще учитываяпросьбу королевы присутствовать, но... вооруженной быть всегда лучше. При Дворевсегда есть создания не королевской крови, которые не дерутся на дуэлях. Естьсоздания, которые всегда принадлежали к Воинству – чудовищам нашей расы, нашегорода, – и они думают не так, как мы. Иногда, по причинам, которые никто неможет объяснить, кто-нибудь из этих монстров нападает. И бывают смертныеслучаи, если его не удается вовремя остановить.

Так зачем таких непредсказуемых страхолюдин держать присебе? Потому что единственное правило, которого всегда придерживались приНеблагом Дворе, таково: рады всем. Никто и ничто не будет отвергнут. Мы –темная свалка для кошмаров, слишком злобных, слишком извращенных для сиянияБлагого Двора. Так есть, так было и так будет. Хотя быть принятым при Дворе ещене значит, что тебя примут как сидхе. Мы с Шолто оба можем служить примером.

Я еще раз глянула в зеркало, чуть тронула губы помадой, ивсе. Помаду я положила в расшитую бисером сумочку под цвет платья. Чего жехочет от меня королева? Я глубоко вздохнула, глядя, как вздымается и опадаетмоя затянутая атласом грудь. Все на мне сияло: кожа, глаза, волосы, глубокийблеск гранатов ожерелья. Я выглядела великолепно, даже сама могла так сказать.Единственное, что выдавало во мне нечистокровную сидхе, – мой рост.Слишком я коротышка.

Я сунула в сумочку маленькую щеточку для волос, потомзадумалась: взять с собой еще косметику, чтобы освежать ее в течение вечера,или баллончик слезоточивого газа? Решила в пользу газа. Если есть выбор междулишней косметикой или лишним оружием, всегда выбирай оружие. Сам факт, чтотакой вопрос возник, свидетельствует, что оружие тебе нужнее.

Ситхин, холмы фей, возвышались в угасающем свете небольшимибархатными горами на фоке расплавленного оранжевого неба. Луна уже подняласьвысоко, гладкая и сияющая серебром. Я с наслаждением вдохнула прохладный,освежающий воздух. Иногда в Калифорнии просыпаешься утром, и воздух пахнетосенью. С утра приходится надевать штаны и легкий свитер. Кое-где на землюпадают листья, и образуются кучки высохшей и пожелтевшей листвы, которые,шурша, танцуют на ветру, и все похоже на октябрь. Потом к полудню приходится сменитьбрюки на шорты, и все становится похоже на июнь.

А здесь – настоящее. Воздух бодрит, но не морозит. Ветер,поддувающий в спину, пахнет высохшей убранной кукурузой и еще – темным,резковатым ароматом опавших листьев.

Если бы я могла приехать домой на октябрь и видеть толькотех, кого хочу видеть, это было бы в радость. Осень – мое любимое время года,октябрь – любимый месяц.

Я остановилась на тропе, и двое моих спутников встали вместесо мной. Баринтус посмотрел на меня вопросительно. Гален спросил:

– В чем дело?

– Ни в чем, – сказала я, – абсолютно ни вчем. – Я еще раз глубоко вдохнула осенний воздух. – В Калифорниитакого аромата никогда не бывает.

– Ты всегда любила октябрь, – заметил Баринтус.

Гален ухмыльнулся:

– Я тебя с Кеелин почти каждый год вытаскивал повытьприведениями в Хэллоуин, пока вы не выросли из таких проделок.

Я покачала головой:

– Я не выросла из таких проделок. Просто мойсобственный гламор достаточно усилился, чтобы скрывать, кто я. Мы с Кеелинходили одни пугать соседей, когда мне было пятнадцать.

– У тебя в пятнадцать лет хватало гламора, чтобы скрытьКеелин от глаз смертных? – спросил Баринтус.

Я посмотрела на него и кивнула:

– Да.

Он открыл было рот, но тут нас прервали. Прозвучал бархатныймужской голос:

– Ну, разве это не трогательно?

Голос развернул нас всех – туда, дальше по тропе. Галенвстал передо мной, закрыв щитом своего тела. Баринтус посмотрел назад, нет литам еще кого-нибудь. Нет, темнота позади была пустой, но того, что впереди,вполне хватало.

Посреди тропы стоял мой кузен Кел. Полночного цвета волосыдлинным плащом спадали за его спиной, и трудно было отличить, где кончаютсяволосы и начинается черный пыльник. Весь он был в черном, если не считатьпроблеска белой рубашки, сияющей как звезда среди ночной тьмы.

Он был не один. С одной стороны от него стояла, готоваявстать впереди и заслонить его, Сиобхан, капитан его стражи и его любимаяубийца. Она была невысокой, чуть выше меня, но я видела однажды, как онакого-то двинула поднятым "фольксвагеном". Белые волосы светились втемноте, но я знала, что они не белые, а серебристо-серые, как паутина. Кожабледная, тускловато-белая, не светящаяся белизной, как у меня или Кела. Глазатускло-серые, с пленкой, как слепые глаза дохлой рыбы. Она была одета в черныедоспехи, шлем держала под мышкой. Плохой знак, что Сиобхан в полной боевойброне.

– Полная боевая броня, Сиобхан? – спросилГален. – По какому случаю?

– Подготовка – основа боя, Гален.

Голос отвечал ее облику – сухой свистящий шепот.

– А что, нам придется вести бой? – удивился Гален.

Кел рассмеялся, и это был тот самый смех, от которого моедетство превращалось в ад.

– Нет-нет, сегодня боя не будет, Гален, это просто уСиобхан ее обычная паранойя. Она боится, что Мередит набралась разных сил впутешествии в западные земли. Я вижу, что ее страхи беспочвенны.

Баринтус обнял меня рукой за плечи, привлек к себе.

– Зачем ты здесь, Кел? Королева послала нас привестиМередит пред ее лицо.

Кел заскользил к нам по тропе, натягивая поводок, которыйшел из его руки к скорченной фигурке возле его ног. Она была раньше скрыта зашироким плащом Кела и телом Сиобхан. Сперва я не поняла, кто это.

Фигурка приподнялась с земли, ее голова едва доставала Келудо груди. У нее была коричневая кожа, как у Ба, но густые волосы спадалипрямыми прядями почти до земли. В такой темноте она была похожа на человека, ноя знала, что при хорошем освещении видны станут густые, мягкие, пушистыеволосы, покрывающие тело. Лицо плоское, невыразительное, будто недоделанное.Тонкое хрупкое тело несло несколько лишних рук и одну лишнюю пару ног, и потомуона двигалась странным качающимся шагом. Одежда могла скрыть лишние конечности,но не движения при походке.

Отец Кеелин был дюригом – гоблином с мрачным чувством юмора,такого юмора, за который человека могли бы убить. Мать ее была брауни. Кеелинвыбрали мне в компаньонки почти с рождения. Это был выбор моего отца, и у меняникогда не было повода на него сетовать. Мы росли лучшими подругами. Можетбыть, из-за крови брауни, которая есть в каждой из нас. Какова бы ни былапричина, между нами была близкая связь. Мы стали друзьями с первого моеговзгляда в ее карие глаза.