– Если я сейчас покажу свою силу, это потом лишит меняпреимущества внезапности.

Его голос был как тихое журчание воды по круглым камешкам.Он с помощью своей силы закрыл нас, чтобы Кел не подслушал.

– Если Кел потребует, чтобы мы ушли, а мы откажемся,это нам обернется очень плохо.

– С каких пор стражи королевы повинуются ее сыну?

– С тех пор, как королева так повелела.

Кел обратился к нам:

– Я приказываю тебе, Баринтус, и тебе, Гален, вернутьсяк своим заждавшимся вас обязанностям. Мы сами эскортируем мою кузину нааудиенцию королевы.

– Заставь его бояться тебя, Мередит, – сказалБаринтус. – Заставь его пожелать, чтобы мы остались. Кел вполне мог иметьдоступ к кольцу матери.

Я уставилась на него. Можно было не спрашивать,действительно Баринтус считает, что за попыткой убить меня в машине стоит Кел.Если бы он не верил в такую возможность, он бы не говорил о ней.

– Я вам обоим дал прямой приказ.

Голос Кела взлетел, оседлал поднявшийся ветер.

Этот ветер шелохнул длинные полы плащей, прошелестел в сухойлистве деревьев и краем поля слева. Я повернулась к шепчущим деревьям. Мнепочти ясно слышалось, что шепчет ветер деревьям, как вздыхают деревья о приходезимы и долгом предстоящем холоде. Ветер суетился и спешил, рассыпая небольшиекучки только что сорванных листьев по каменной тропинке вокруг Кела и егоспутниц, обдувал мне колени. Подобрав пригоршню листьев, ветер заиграл ими умоих ног. Листья пролетали мимо меня, надо мной в налетавших вдруг порывахосеннего ласкового ветра. Я закрыла глаза и стала вдыхать этот ветер.

Я отошла от стоящих за моей спиной Галена и Баринтуса, нанесколько шагов ближе к Келу, но на самом деле я шла не к нему. Это был зовэтой земли. Она была рада, что я вернулась, и сейчас, как никогда не бывалораньше, сила этой земли приветствовала меня.

Я развела руки и открылась ночи. Ветер будто не обдувалменя, а проходил насквозь, как будто я стала кронами над головой, непрепятствием на пути ветра, а частью его самого. Я ощущала движение ночи,торопливый, поспешный ее пульс. Земля под ногами раскрывалась все ниже и ниже,до невообразимых глубин, и я ощущала их все и на миг почувствовала, какповорачивается подо мной планета. Я ощутила ее медленное, величественноекачание вокруг Солнца. Я стояла, упершись ногами твердо, как корнями дерева,уходящими глубже и глубже в прохладную, живую почву. Ветер веял сквозь меня,будто меня и не было, и я знала, что могу завернуться в эту ночь и невидимойпройти среди смертных. Но не со смертными я сейчас имела дело.

С улыбкой я открыла глаза. Гнев, замешательство – все этоисчезло, сдулось ветром, пахнувшим сухими листьями и чем-то пряным, будто яощущала аромат чего-то, что наполовину помнила, наполовину мне снилось. Этобыла неукрощенная ночь, и неукрощенную магию она могла тебе дать, если тыспособен воспринять ее. Магию земли может вырвать у мира кто-нибудь, у когохватит на это сил, но Земля – создание упрямое и терпеть не может, когда ееиспользуют. За насилие над стихиями приходится платить. Но бывают ночи и дажедни, когда Земля предлагает себя как женщина, добровольно зовущая любовника всвои объятия.

Я приняла ее приглашение. Сняв барьеры, я ощутила, как ветерсдувает меня щепотками, как пыль в ночи, но в каждую оставшуюся пылинкувливалась сила. Я отдавала себя ночи, и она наполняла меня, земля под ногамиобнимала меня, восходила через подошвы моих ног, как питает она дерево, –глубоко, спокойно, прохладно.

На миг я засомневалась, хочу ли я сдвинуть ноги с места входьбе, боялась разорвать контакт. Ветер вихрился вокруг меня, сбрасывал волосына лицо, нес запах горелой листвы, и я засмеялась. Потом я пошла по каменнойдорожке, и с каждым щелчком моих каблуков шла вместе со мной Земля. Я шласквозь ночь, будто плыла, плыла в потоках силы. Улыбаясь, я шла к своемукузену.

Сиобхан встала перед ним. Паутинные волосы исчезли поднепроглядной чернотой шлема. Только белые руки виднелись как плавающие втемноте привидения. Одним прикосновением этой бледной кожи она могла бы убитьменя или ранить.

Баринтус догнал меня сзади. Не видя, я знала, что онпротягивает ко мне руку, – я ощущала, как он двигается у меня за спинойсквозь толщу силы. Я почти видела его, будто у меня была еще одна пара глаз.Вся магия, которой я до того владела, всегда бывала очень личной. Эта личной небыла. Я ощущала, до чего я крошечная, до чего необъятен мир, но это не былоощущением одиночества. В этот момент я ощущала, что я сливаюсь с ним в нечтоцелое. Я желанна ему.

Баринтус уронил руку, не коснувшись меня. Голос его шелестели журчал, как вода по песку.

– Если бы я знал, что ты на это способна, я бы не сталза тебя бояться.

Я засмеялась – свободно, радостно. И открылась сильнее, какраспахивается дверь. Нет, как если бы дверь, стена, на которую она навешена, исам дом влились бы в эту силу.

Баринтус резко выдохнул.

– Во имя благодати Земли, Мерри, что это было?

Никогда он не называл меня уменьшительным именем.

– Слияние, – шепнула я.

Гален подошел к нам, и сила для него открылась без малейшеймысли с моей стороны. Мы втроем стояли, наполненные ночью. Это была щедраясила, веселая, доброжелательная сущность.

Сила пошла от меня наружу, а может, это я пошла впередсквозь что-то, что всегда было, но сегодня я это ощущала. Сиобхан шагнулавперед, и сила не наполнила ее. Отвергла. Магия Сиобхан была оскорблением дляЗемли и медленного цикла жизни, потому что Сиобхан крала эту жизнь, приносиласмерть на чей-то порог до того, как пришло время. Впервые в жизни я поняла, чтоСиобхан вне этого цикла: она принадлежит смерти, и пусть она все еще движется,будто живет, но Земля не знает ее.

Сила вполне признала бы Кела, но он с первого прикосновениярешил, что это моя работа, и загородился от нее. Я ощутила, как рухнули наместо его щиты, отгораживая его метафизической стеной, оставляя в безопасностии неспособности слиться с предложенной благодатью.

Но Кеелин от нее не закрылась. Может быть, у нее не былощитов, достаточных, чтобы построить стены, а может быть, не пожелала закрыться.Но я ощутила ее среди силы, ощутила ее открытость и услышала ее голос вовздохе, слившемся с ветром.

Кеелин пошла ко мне, широко разведя все четыре руки,приветствуя ночь.

Кел дернул ее за поводок. Она споткнулась, и япочувствовала, как сокрушен ее дух.

Я протянула к ней руку, и сила, хотя и не подчинявшаяся мне,пролилась наружу, окружая Кеелин. Она оттолкнула Кела, как отталкивает водакамень на стрежне, нечто такое, что надо обойти и забыть. От этого толчка онотшатнулся назад, выпустив поводок. Бледное лицо запрокинулось к восходящейлуне, и на нем выразился чистейший ужас.