— Угу, — выдавил он, и для него самого голос его прозвучалкак звук радио, играющего далеко-далеко. Она думает, что она ела их все этидни, а потом ее с них тошнит. Она думает, что она так слаба именно потому. Божемилостивый. — Вы ужасно старались.

— Очень вкусно… — пробубнила она с набитым ртом, так чтоЭдди едва разобрал слова. — Очень вкусно! — Она рассмеялась. Нежным, приятнымсмехом. — Меня точно не вырвет. Я теперь буду есть! Я это знаю! Я чувствую!

— Только не переедайте, — заметил Эдди, передавая ей бурдюкс водой. — Сначала лучше вам понемножку, а то вы еще не привыкли. Все эти… — онсглотнул, и в горле его раздался (по крайней мере, он сам его слышал) какой-тощелчок. — Вся эта тошнота ваша.

— Да. Да.

— Я вас оставлю на пару минут, мне нужно поговорить сРоландом.

— Хорошо.

Он собрался уже идти, но она снова взяла его за руку.

— Спасибо, Эдди. Спасибо за ваше терпение. И спасибо ему, —она замолчала с серьезным видом, а потом добавила:

— Поблагодарите его за меня, только не говорите ему, что яего боюсь.

— Не скажу, — пообещал Эдди и пошел к стрелку.

3

Одетта помогала ему даже тогда, когда не качала рычагколяски: она указывала ему путь, взяв на себя роль штурмана как человек, укоторого был большой опыт езды в инвалидной коляске, причем в то время, вкоторое жила она, к инвалидам относились не так уважительно, как это будетпотом.

— Налево, — давала она команду, и Эдди сворачивал влево,объезжая камень, что торчал из вязкого грунта, как гнилой зуб. Он мог бызаметить его и сам… а мог бы и не заметить.

— Направо, — указывала она, и Эдди сворачивал вправо, едваминуя песчаную яму, которые встречались теперь все реже.

Наконец они остановились, и Эдди лег прямо на землю, тяжелодыша.

— Поспите, — сказал Одетта. — Хотя бы часок. Я вас разбужу.

Эдди поглядел на нее.

— Нет, правда, Эдди. Я же вижу, в каком состоянии ваш друг…

— Он не совсем чтобы друг, знае…

— … но я понимаю, что нам нельзя терять времени. Я бы незаставляла вас спать целый час из одного только чувства больного, если такможно сказать, милосердия. Поймите меня правильно. Я могу определять время посолнцу. Через час я вас разбужу. Если вы выдохнетесь, вы ведь ничем ему непоможете, правда?

— Правда, — ответил он, а про себя подумал: А что если, покая буду тут дрыхнуть, Детта Уокер вернется…

— Поспите, Эдди, — настойчиво повторила она, и поскольку оночень устал (и был так влюблен), он поборол свою неуверенность и уснул. Онаразбудила его, как и было обещано, через час, и он увидел все ту же Одетту, иони снова тронулись в путь, и она помогала ему, качая рычаг коляски. Оникатились по пляжу, который сходил на нет, к третьей двери, которую Эдди такотчаянно высматривал впереди, но по-прежнему не мог разглядеть.

4

Эдди оставил Одетту за ее первой трапезой за столько дней ивернулся к стрелку. Выглядел Роланд как будто получше.

— Присаживайся, — сказал он Эдди.

Эдди присел на корточки.

— Оставь мне полупустой бурдюк. Мне хватит. Отвези ее кдвери.

— А что если я не…

— Не найдешь ее? Не волнуйся, найдешь. Две первых нашлись, иэта тоже будет на месте. Если ты доберешься туда до заката, дождись темноты иубей двух этих чудищ. Тебе нужно будет оставить ей достаточно еды ипозаботиться, чтобы у нее было какое-нибудь укрытие понадежней. Если ты ненайдешь дверь сегодня, тогда убей трех. На, держи.

Он протянул Эдди один револьвер.

Эдди почтительно принял его, опять удивившись его солидномувесу.

— Я думал, у нас нету больше хороших патронов.

— Может быть. Но я зарядил его теми, которые меньше всегоподмокли: три, считая от пряжки левого пояса, и три — от правого. Один, можетбыть, выстрелит. Два, если тебе повезет. Но не трать их на этих ползучих гадов.— Он внимательно поглядел на Эдди. — Там могут быть и другие твари.

— Ты тоже слышал?

— Если ты имеешь в виду, что кто-то вопил в холмах, то да.Если ты думаешь, будто это какой-нибудь леший, а по тебе видно, что думаешь,тогда нет. Я слышал, как дикая кошка вопила в зарослях, и не более того. Можетбыть, у нее голос раза в четыре мощнее ее самой. Она, может, такая мелкая, чтоты ее палкой отгонишь запросто. Я говорил о ней. Если та, другая, вернется,тебе, возможно, придется…

— Я не стану ее убивать, если ты это хотел сказать!

— Тебе, возможно, придется подрезать ей крылышки. Понимаешь?

Эдди неохотно кивнул. Эти чертовы патроны, скорее всего,вообще не выстрелят, так что нет смысла сейчас лезть в бутылку.

— Когда вы доберетесь до двери, оставь ее там. Устрой ее тампо возможности, и возвращайся за мной с коляской.

— А револьвер?

Глаза Роланда сверкнули так, что Эдди даже отпрянул, какбудто стрелок ткнул ему в лицо горящим факелом.

— Господи! Ты что, хочешь оставить ей заряженный револьвер,когда в любую минуту может вернуться та, другая?! Ты, кажется, спятил!

— Патроны…

— К такой-то маме патроны! — заорал стрелок как раз в тотмомент, когда ветер немного стих, и слова его прозвучали отчетливо. Одеттаповернула голову, посмотрела на них долгим взглядом, потом опять отвернулась кморю. — Не оставляй его ей!

Эдди на всякий случай понизил голос, опасаясь, что ветеропять утихнет.

— А что если, пока я буду ходить за тобой, какая-нибудьзверюга спустится с гор? Какая-нибудь кисуля раза в четыре мощней своегоголоса, а не наоборот? Которую палкой не отогнать?

— Оставь ей кучку камней, — невозмутимо проговорил стрелок.

— Камней! Господи! Да ты просто вонючая куча дерьма!

— Я думаю, — стрелок оставался невозмутимым, — совершаяпроцесс, который, похоже, тебе недоступен. Я дал тебе револьвер, чтобы ты сумелзащитить ее от опасностей, которые ты мне сейчас так ярко живописуешь, хотя быпока ты идешь туда. Тебе как, понравится, если я его заберу обратно? Наверное,понравится… тогда у тебя будет шанс умереть за нее. Ты этого хочешь? Весьмаромантично… не считая, конечно, того, что после твоей героической смерти, мызагнемся все трое.