— Слушай меня, Хулиан. Отец сговорился с доном Рикардоотправить тебя в армию через несколько дней. У Алдайя большие связи… Беги,Хулиан. Беги туда, где никто из них тебя не найдет…

Хулиану показалось, что в ее глазах метнулась какая-то тень,будто пожиравшая ее изнутри.

— Мама, тут что-то еще? Вы чего-то недоговариваете?

У Софи дрожали губы:

— Уезжай. Нам обоим нужно исчезнуть отсюда навсегда.

Хулиан крепко ее обнял и прошептал на ухо:

— Не волнуйтесь за меня, мама, не волнуйтесь.

Всю субботу Хулиан просидел в своей комнате, обложившиськнигами и альбомами. Шляпник спустился в магазин на заре и не вернулся допоздней ночи. «У него не хватает смелости сказать обо всем прямо», — подумалХулиан. В ту ночь он со слезами прощался с этой темной и холодной комнатой, сосвоими мечтами, которым теперь сбыться не суждено. Когда наступило воскресноеутро, Хулиан взял сумку с каким-то бельем и книгами, подошел к матери, спавшейв столовой среди скомканных одеял, поцеловал ее в лоб и ушел. Улицы еще утопалив синеватой туманной дымке, медные отблески сияли на плоских крышах зданийстарого города. Хулиан шел медленно, прощаясь с каждым подъездом, с каждымуглом, и спрашивал себя, действительно ли время сохранит только хорошее изаставит его забыть об одиночестве, которое всегда шагало рядом с ним по этимулицам.

На Французском вокзале было пустынно, только рельсыизгибались блестящими зеркальными саблями, теряясь в тумане. Хулиан сел наскамейку под куполом здания и достал книгу, которая помогла ему на несколькочасов затеряться в волшебстве слов, сменить имя и тело, стать кем-то другим. Онс готовностью погрузился в неясные сны и переживания героев, ведь ему неоставалось никакого иного убежища… Он знал, что Пенелопа не придет. Что онувезет только свои воспоминания о ней. В полдень Микель Молинер отдал ему билети все деньги, которые смог собрать. Друзья молча обнялись, и Хулиан впервыеувидел, как Микель плачет. Часы подгоняли их, отсчитывая последние минуты.

— Время еще есть, — шептал Микель, вглядываясь вконец перрона.

В пять минут второго прозвучало последнее приглашение дляпассажиров, отправляющихся в Париж. Поезд уже тронулся, и Хулиан повернулся к другу.Микель Молинер смотрел на него с перрона, пряча руки в карманах.

— Пиши, — сказал он.

— Да, как только приеду.

— Нет. Не мне. Пиши книги, а не письма. Пиши ради меня,ради Пенелопы.

Хулиан кивнул и только сейчас ощутил, как же ему будет нехватать друга.

— И не забывай о своих мечтах, — сказалМикель. — Кто знает, когда они тебе пригодятся.

— Всегда, — прошептал Хулиан в ответ, но ревпаровоза заглушил слова.

— Пенелопа рассказала мне, что произошло в ту ночь,когда мать застала их в моей комнате. Наутро сеньора позвала меня и спросила,знаю ли что-то о Хулиане, а я ответила, что он хороший юноша, друг Хорхе… Онаприказала мне следить за тем, чтобы Пенелопа не выходила из комнаты до ееразрешения. Дон Рикардо был в Мадриде по делам и вернулся только в пятницу,сеньора тут же рассказала ему обо всем. Я видела, как дон Рикардо вскочил иударил ее так сильно, что она упала, потом заорал как сумасшедший, чтобы онаповторила, а сеньора просто умирала от ужаса. Никогда он таким не был, никогда.В него словно вселились разом все демоны. Красный от гнева, он поднялся вкомнату Пенелопы и вытащил ее из постели за волосы, я пыталась его удержать, ноон меня отшвырнул. И в тот же вечер вызвал к Пенелопе семейного врача. Врачосмотрел ее, о чем-то долго говорил с сеньором, и Пенелопу заперли на ключ.Сеньора приказала мне собирать вещи.

Мне не позволили ни поговорить с Пенелопой, ни попрощаться.Дон Рикардо пригрозил полицией, если я хоть раз заикнусь о случившемся, менявышвырнули из дома в ту же ночь, после восемнадцати лет верной службы, и дажеидти мне было некуда. Через два дня ко мне в пансион на улице Мунтанер пришелМикель Молинер и объяснил, что Хулиан в Париже. От меня он хотел узнать, чтопроизошло с Пенелопой и почему ее не было на вокзале. Каждый день, неделями, яприходила к дому, чтобы увидеться с Пенелопой, но меня даже и в ворота-то непускали. Я простаивала за углом дни напролет в надежде, что ее куда-нибудьвыведут, но нет. Из дома она не выходила. Сеньор Алдайя вызвал полицию, и спомошью влиятельных друзей упрятал меня в сумасшедший дом в Орте. Сказал, что я— какая-то помешанная, которая неизвестно почему преследует его семью. Там япровела два года как зверь в клетке, а когда вышла на свободу, первым деломприбежала на проспект Тибидабо к Пенелопе.

— Вам удалось увидеть ее? — спросил Фермин.

— В доме никого не было. Он был пуст, закрыт ивыставлен на продажу. Мне сказали, что Алдайя уехали в Аргентину, но все моиписьма по их новому адресу возвращались невскрытыми…

— Что стало с Пенелопой? Вам удалось узнать?

Хасинта отрицательно покачала головой:

— С тех пор я ее не видела.

Старушка зарыдала, а Фермин обнял ее и стал укачивать. ТелоХасинты Коронадо высохло настолько, что она казалась девочкой, а он рядом с ней— гигантом. У меня в голове кипели тысячи вопросов, но Фермин жестом далпонять, что разговор окончен. Он оглядел еще раз грязную, холодную дыру, гдедоживала свой век Хасинта Коронадо.

— Пойдемте, Даниель, нам пора. Ступайте, я за вами.

Я пошел вперед, а оглянувшись, увидел, как Фермин встал наколени перед старушкой и поцеловал ее в лоб. Она ответила ему беззубой улыбкой.

— Скажите-ка, Хасинта, ведь вам нравится «Сугус»?

По дороге к выходу мы натолкнулись на настоящего агентапохоронной конторы с двумя помощниками, похожими на обезьян. У них был сосновыйгроб, веревка и стопка каких-то старых простыней. От процессии зловеще пахлоформалином и дешевым одеколоном, на их полупрозрачных лицах застыли утомленныеулыбки. Фермин молча указал им на келью с покойником и жестом благословил все трио,они в ответ кивнули и уважительно перекрестились.

— Идите с миром, — пробормотал Фермин и потащилменя к выходу, а монашка с масляным светильником в руке проводила нас мрачнымобвиняющим взглядом.

Когда мы вышли за ограду, темная грязная улица Монкада показаласьмне долиной славы и надежд. Шедший рядом Фермин облегченно глубоко вздохнул;похоже, не только я был рад оставить позади это жуткое место. История Хасинтывстревожила нас гораздо больше, чем мы ожидали.

— Послушайте, Даниель, а что, если мы раздобудемпарочку ветчинных котлеток вон там, в «Шампаньет», и еще по стаканчику шипучеговина, чтобы убрать изо рта дурной привкус?

— Я бы не отказался.

— Вы сегодня не встречаетесь с вашей красоткой?

— Завтра.

— Ну вы и плут. Решили потомить ее ожиданием, а? Какбыстро мы учимся жизни…