Вот тебе и самообладание.

Звонок в дверь раздался так неожиданно, что Ингеборгавздрогнула и уронила шнур.

Господи, к ней никто не может прийти днем в субботу!

Лучшая подруга Катя Максимова знает, что две субботы из трехИнгеборга проводит в обществе своего подопечного, а третью пытается разгрестинакопившиеся домашние дела. На сегодня выход в свет — то есть в ближайшийдешевый ресторанчик — у них не запланирован, следовательно, это не Катя.

В этот момент Ингеборге почему-то пришло в голову, что этоможет быть только Павел Степанов. Не было никаких оснований так думать, и всеже она была совершенно уверена, что это он.

Прибалтийский здравый смысл трусливо забился в самый угол итрясся там мелкой дрожью. Ингеборга мрачно глянула на себя в зеркало — джинсы,майка — слава Богу, чистая! — голову она еще утром помыла, — и решительнооткрыла дверь, даже не спросив, кто там.

За дверью не было никакого Павла Степанова.

Она с трудом перевела дух. За дверью мялся историк ВалерийВладимирович со скромным букетом каких-то трудноопределимых цветочков.

— Здравствуйте, Ингеборга, — сказал историк сердечно, — янесколько раз звонил. Но вас никогда нет дома.

— Я все время на работе, — буркнула несколько ошарашеннаяИнгеборга, — проходите.

Почему-то теперь она решила, что в школе приключилиськакие-то неприятности, непосредственно с ней связанные, и историка послали,чтобы выяснить с ней отношения. И еще она очень рассердилась на ПавлаСтепанова.

Историк деликатно протиснулся мимо нее в квартиру иогляделся с любопытством. Он был уверен, что может легко определить личностьлюбого человека по окружающей его обстановке, поэтому женские квартиры изучал сособым, неназойливым, но настойчивым вниманием.

— Это вам, — спохватился он, когда за его спиной Ингеборгагрохнула дверью, и протянул ей букетик, — первые весенние. В этом году все такрано!

«Первые весенние» были явно голландского происхождения ипотому производили впечатление искусственных, но Ингеборга не стала сообщать обэтом историку. Когда мужчина приносит цветы, следует выражать радость ивосторг, а вовсе не дурацкий скептицизм.

Да и вообще, какое ей дело до этих цветов!

Просто она рассердилась от того, что за дверью оказалсяВалерий Владимирович, а не Павел Степанов…

— Вы по делу? — поинтересовалась Ингеборга, пристраиваяцветы в пузатую стеклянную вазу, прошлогодний подарок родителей на деньрождения. Эту вазу она обожала. Каждая отдельно взятая ее деталь была наудивление безобразна, но все вместе они производили такое гармоничное, легкое,радостно-летящее впечатление, что вазу хотелось трогать, двигать, носить засобой и никогда с ней не расставаться.

— По делу? — переспросил историк. Ингеборга оглянулась сизумлением. Историк с жадным любопытством соседки-сплетницы шарил вокругглазами и поэтому даже не понял, о чем Ингеборга его спрашивает.

Ингеборга с хищным хрустом смяла целлофановую цветочнуюобертку и спросила громче, чем следовало бы.

— Вы что-то ищете, Валерий Владимирович?

Он сильно вздрогнул, как романтический герой в сериале,застигнутый злодеем над письмом к любимой, и взглянул на нее с улыбкой.

— Нет, не ищу. Просто мне нравится ваше… — он хотел сказать«жилище», но решил, что это будет недостаточно романтично, и поэтому сказал: —убежище. Очень уютно. Чувствуется порядок и в то же время раскованность.

— Особенно учитывая, что это не убежище, а квартира, — сухопоправила Ингеборга, — вы все-таки по делу, Валерий Владимирович?

— А… нет-нет! Дело у меня небольшое. Я заехал просто потому,что стал скучать без вас, Ингеборга. И, прошу вас, не называйте меня ВалерийВладимирович! Даже выговорить страшно! Называйте меня… Валера.

Боже, Боже, этого тоже следует называть как-то не так, какон называется на самом деле! Или это теперь новая форма заигрывания, что ли!..

Впрочем, Павел Степанов с ней никогда не заигрывал.

— Кстати, я хотел сделать вам замечание. Вы оченьлегкомысленно открыли дверь, даже не спросив, кто там! Так нельзя, Ингеборга. Внашем городе, где в день происходят десятки грабежей и убийств…

«Я открыла дверь, потому что была совершенно точно уверена,что приехал Павел Степанов. Приехал, чтобы забрать меня, потому что без меняони с Иваном никак не могут обойтись. Даже в субботу днем, — подумала Ингеборга,— а вместо него явился историк Валера!»

— …будьте хорошей девочкой, всегда спрашивайте, кто стоит задверью. А то в один прекрасный день может оказаться, что там стоит большойсерый волк!

— Кофе будете? — спросила Ингеборга поспешно, изо всех силстараясь не захохотать.

Никогда в жизни никто из мужчин не называл ее «хорошейдевочкой» и не пугал ее серым волком! В этом была такая дивная первобытнаянеподдельная пошлость, что это было даже забавно.

— С удовольствием! — пылко воскликнул Валерий Владимирович.— Хотя у меня были более серьезные планы. Я собирался пригласить вас на обед, апотом в «Кодак». Там какая-то премьера.

Конечно, куда же еще? Обязательно на премьеру в «Кодаке». Косени подойдет время «Геликон-оперы» и еще — непременно, непременно! —Тарковского в каком-нибудь окраинном кинотеатре повторного фильма.

— Валерий Владимирович, — весело обратилась Ингеборга,доставая кофейные чашки, — а вы Михалкова любите?

— Которого из них? — тут же откликнулся историк. Он любилпоговорить на хорошую интеллектуальную тему и был рад, что Ингеборга как разтакую и предлагает.

— Никиту.

Историк сделал вид, что задумался, хотя свое отношение кНиките Михалкову он определил давно и время от времени просто работал надформулировками, оттачивая и доводя их до совершенства.

— Нет, Ингеборга. Я не люблю Никиту Михалкова. — Он подождалудивленного вопроса «почему?», не дождался и продолжил: — В его фильмах нет никапли творчества, одна сплошная конъюнктура. По крайней мере я это такчувствую. Его стиль заимствован у итальянцев ранних шестидесятых. — Про этихсамых «ранних итальянцев» Ингеборга как раз недавно читала в каком-топродвинутом журнале. Когда же это было?.. Ну да. Иван носился на велосипеде, аона сидела на лавочке и читала. — Его герои сплошь похожи друг на друга, априемы… приемы устарели. Вы видели «Цирюльника»? Это же вообще национальнаякатастрофа!..

— А Тарковского вы, конечно, любите, — перебила Ингеборга,которую на самом деле совершенно не интересовало отношение ВалерияВладимировича к Михалкову.